Читать «Тайные улицы, странные места» онлайн - страница 84

На этой мысли он слегка нахмурился, раздумывая, прогонять ее из головы, а то какой-то получается чудак-андерсен, а не старшеклассник Смола, лепший друг Сереги Капчи. Но решить не успел, Женя позвала тихим голосом:

— Подержи, пожалуйста, ветку.

Фотоаппарат внимательно смотрел опущенным объективом в белую воронку цветка. И там, внутри, вокруг тычинок, лежала, поблескивая, граненая змейка из камушков, скрепленных светлой цепочкой.

— Никто не взял, — обрадовался Женька, придерживая тугой стебель с бутонами и большими сероватыми листьями. Тут же спросил с легкой обидой, — чего хихикаешь? Что опять не так?

— Дурман открывает цветы к вечеру. А утром они сворачиваются трубкой. Цветок сам сохранил нам сокровище.

Женька окинул взглядом десятки белых колокольцев, таких ярких на темной зелени, что казалось — от них свет. Попытался вспомнить, а что днем? Не вспомнил и наказал себе обязательно присмотреться. Эх, думал, отводя одной рукой стебель, а другой направляя в центр цветка узкий игольчатый луч лазерного фонарика, она знала, что никто не заберет цацку, потому что никто не посмотрит, а еще — они закрываются. Женя знала, а он не подумал и не догадался. Ерунда, вроде бы, но слегка обидно.

Зеленый лучик тронул стекляшки, от них кинулись по нутру цветка веера светящихся точек. Было красиво. Женя снимала, подсказывая, как расположить фонарик. Потом снимал он, прицеливаясь и ловя россыпи нежных огней.

Собирая штатив, она еще добавила:

— По вечерам пчелы прилетают к дурману, и, если цветки закрыты, они пролезают внутрь. Или раскрывают края лапками.

— Да ну? — не поверил Женька, подхватывая треногу.

Шаги отзывались в беленых стенах шепотом, и казалось, это не улица вовсе, а огромная комната: так было тихо и совсем никого.

— Вот будем рядом с дурманом перед закатом, увидишь сам. Я всегда хотела попробовать дурманного меда. Представляешь, они делают мед из растений, которые — натуральная отрава. Ядовитые растения. А мед — нет. Но все равно, мне кажется, он должен быть каким-то другим. Необыкновенным.

Женька сбоку посмотрел на ее профиль, на волосы, падающие вдоль щеки — когда ветерок, они разлетаются, показывая ухо с рельефной мочкой. Переулок сузился и шаги звучали так, словно следом идет еще кто-то, догоняет, подстраиваясь под их движение. Женя Местечко казалась такой странной, когда делала что-то или говорила внезапное, как сейчас, про этот мед из огромных цветков ядовитого дурмана, что даже сравнивать ее с другими было невозможно. Он пробовал. Сначала, когда совсем не знал, то это даже получалось. И тогда она казалась просто не слишком красивой девочкой, да никакой просто, по сравнению с Аной и ее подружками. Именно что по сравнению, уточнил Женька мысленно, переводя взгляд на серовато желтеющий ночной асфальт, чтоб не спотыкаться на выбоинах. А сейчас ему кажется, что та Женя первого дня, в школе за партой, и эта — совсем разные люди. И настоящую Женю никак не сравнишь. То есть, понять сейчас, стала ли она для него красивой, все равно нельзя. Мама иногда говорит, на сердце нужно смотреть, Женчик, и на душу, а вы все бегаете с линейкой, длинные ноги или так себе. Он понимал, конечно, что она не про него конкретно, хотя и обращается по имени. Но при этих материных словах всегда представлялось ему сердце с плаката в кабинете биологии, с торчащими обрезанными артериями и венами. Тут тоже понимал — ерунда, но все равно становилось смешно. А душа… Она представлялась каким-то туманным облачком, мелькнет на краю воображения и растворяется, потому что непонятно, что это такое и бывает ли она вообще.