Читать «Тайные улицы, странные места» онлайн - страница 124

— Погоди, — у Женьки защекотало под ложечкой, — какой Виталя? Он же вроде Валера?

— Чак-то? — Капча хмыкнул, закашлялся, и Женьке стало его жалко, в другое время его дружбан ржал бы, откидываясь и хлопая себя по бедрам длинными, как у обезьяны, руками, а не сидел, согнувшись, как древний старик.

— Там не поймешь. Его же все — Норис, Норис. Ну, или Чак. А Ана, когда звонит, то или Виталя, или Валерчик. Да мне и насрать, кто он там, лишь бы все утряслось.

— Да, — ответил Женька, стараясь прогнать из головы всякие догадки, а они никак не прогонялись.

— Жекочка, а давай ты за меня подежуришь, а? Пару часов всего. Мне, блин, погадить некогда. И в магаз сгоняю.

— А сколько ему лет, интересно? Чего? Я?

Капча закивал, растягивая губы в улыбке.

Женька хотел возмутиться. Ну, блин, все, как всегда. Капче нужны двадцать штук, а зарабатывать их они будут вдвоем. И не жалко Женьке своих трудов, были бы деньги, отдал бы другу, но Капчу он знает. Тот вполне может свалить до вечера, бросив Женьку в лодке, с «каструлей» и гаечным ключом. Будет он орать, колотить, да еще нарвется на Нориса. И слово брать бесполезно, Капчу не переменишь. Станет потом лупить честные глаза и рассказывать про форс-мажоры в виде бешеных собак и встреченных ментов. Самое обидное, не соврет, вечно вляпывается во всякие неприятности и всегда в самый неподходящий момент.

— Давай ты в кусты щас, — выдвинул Женька встречное предложение, — а в магаз я сам схожу. Куплю чего надо.

— Хрен его знает, сколько лет, — внезапно вернулся к вопросу Капча, — я думал, может, двадцать пять. Но Ана говорила, он вроде универ закончил. Бывает так, что в двадцать пять уже заканчивают, а? Если, конечно, не гений.

— О, да, — сказал Женька, садясь на корточки и складывая промасленную бумагу в полуразваленный каменный очажок за бревном, — гений наш Норис, еще б.

— Не смеши! Гений…

— Мотай давай в кусты.

Капча, треща ветками, исчез в мелком овражке, заросшем дерезой.

— Тридцать, что ли, — донеслось из колючих зарослей, — Смола, ну пойди хоть к лодке! Я стесняюсь. И поори, а то вдруг кто пасет сверху. Его пацаны, они там с биноклями лазиют, сети проверяют.

— Давай в темпе, — Женька толкнул рюкзак поближе к бревну. И пошел к воде, сверкающей мягкими солнечными звездами.

Тридцать… А матери — сорок три. Сорок четыре будет, в апреле. Нет, ерунда это все. А бате — полтинник недавно был. Не может мать крутить роман с пацаном, который моложе ее на тринадцать лет! Или на пятнадцать, если Норису нет тридцати еще. И тогда выходит, что он моложе бати, на двадцать аж лет? Типа сын, получается. Практически, тогда и маме Ларисе — сын. Тьфу ты.

Совсем запутавшись, Женька пнул кроссовкой резиновый бок лодки. И заорал грозно, маша руками в сторону наглых чаек, лениво парящих над пространством, огороженном выступающими из воды сетями. Чайки, наплевав на его старания, зависали, трепеща крыльями, потом складывали их и резко падали вниз, вспарывая воду, в ту же секунду бросались обратно, держа в клювах серебряные живые блики. Бакланы, сидя на покосившихся ставниках, переговаривались нахальными воплями, напоминающими лошадиное ржание.