Читать «Тридцать лет спустя» онлайн - страница 2

Я пошел в школу в 61-ом и впервые меня выставили в коридор за болтовню на уроке лишь к концу учебного года. Разгромом  кубинских контрреволюционеров на Плайя-Хирон тогда, наверное, все уши прожужжали в связи с первой годовщиной великой победы барбудос, но, честно сказать, подоплеки я не помню. Помню только, что я, восьмилетний клоп, вероятно, наслушавшись радио, в совершенно искреннем восторге тарахтел своему соседу по парте: «Ты представляешь, Америка такая большая, а Куба такая маленькая, а все равно Куба победила!»

Самый первый в жизни стих у меня сочинился в том же году. Стих начинался словами «Если все мы за руки возьмемся и скажем «нет» войне…» Меня потом заставили его читать на школьном вечере перед началом летних каникул. Взрослые недоверчиво умилялись, а одноклассники понять не могли, что за муха меня тяпнула — придумывать такое.

Помню, классе в пятом или шестом, после того, как по телевизору показали замечательный советский сериал «Вызываем огонь на себя», я впервые вдруг забеспокоился, ощутил смутную тревогу и на следующий день даже пытался с друзьями ею поделиться: «А ведь если бы сейчас началась война, такого героизма бы не было…» Одноклассников эта тема не увлекла совсем.

А уже в седьмом классе у меня самозародилась первая антисоветчина, и я ее даже вслух напевал: «Орленок, орленок, мой бедный теленок, зачем ты ходил на расстрел? Неужто не видел, что Сталин, зараза — единственный, кто уцелел».

Откуда прилетело это? Каким ветром надуло? Тринадцать лет ведь было шибздику, ничего не знал, ничего не соображал — но тон и вектор уже были заданы. Кому-то из потомственных интеллигентов он, может, задавался в семье — но у нас такого и в помине не было, папа лейтенант, мама бухгалтер, горожане в первом поколении, мне свою антисоветчину и спеть-то было некому, я понимал, что родителям она не понравится, а одноклассникам она по барабану, им даже не смешно…

Зато еще через каких-то семь лет, на четвертом курсе Университета, я отметил 14 октября 74-го года — десятилетнюю годовщину снятия Хрущева — написанием «Песенки стукача». Ел, пил, горюшка не знал, бесплатно учился в престижнейшем вузе, ни одной проблемы серьезной в жизни еще не было, ни разу не столкнулся ни с произволом, ни с доносами. Но последний куплет у песенки был такой: «Не для корысти я стучу, а ради дела. Чтоб сладко спалось в мавзолее Ильичу, Чтобы звезда Кремлевская горела — Стучу, стучу, всегда стучу, на всех стучу». И уж в Универе-то среди однокашников мне было полное понимание и полная поддержка: ну, здорово, ну, класс, ну, ты даешь! И с особым восхищением: да тебя ж посодют!

И, между прочим, по крайней мере один из тех сокурсников, что этими виршами тогда восхищались, и впрямь стучал. Потому что когда еще через шесть лет, в 80-ом, меня таскали в Контору и в конце концов конфисковали рукописи одной из моих тогдашних повестей, мой «товарищ майор» во время одной из бесед процитировал мне этот самый куплет про Кремлевскую звезду. А я к тому времени свой стих забыл совсем и не вдруг припомнил, чьи это такие смутно знакомые строки. А потом, не вру, проникся даже некоторым сочувствием к трудной и опасной работе чекистов: читать и знать наизусть столь слабые художественные произведения…