Читать «Поиски и находки в московских архивах» онлайн - страница 119

Воспоминания Доброзраковой записаны скорее всего в начале 90-х годов прошлого века поэтом Львом Михайловичем Медведевым (1865—1904). Он известен и как переводчик и автор многих книг для детей. Сотрудничал в «Живописном обозрении», «Осколках», «Русской мысли», «Наблюдателе», «Русском богатстве» и других изданиях.

Ниже мы публикуем наиболее интересные отрывки из воспоминаний Доброзраковой о Чернышевском:

«В Вилюйск мы приехали в сентябре, уже по снегу, числа, кажется, десятого... Чернышевский знал, что мы должны были приехать в Вилюйск, и с нетерпением ждал новых, свежих и притом молодых еще людей. К тому же в муже он ожидал человека с университетским образованием, а во всем городе только доктор и мог быть таким человеком.

На следующий же день, часов около пяти дня, муж, окончивший свои дела, пришел на «земскую квартиру» уже не один, а в сопровождении Николая Гавриловича... В тот вечер он просидел у нас несколько часов». Далее Медведев записывает:

«Когда семья доктора устроилась на постоянной квартире и монотонно потянулась однообразная захолустная жизнь, Чернышевский стал бывать у Доброзраковых часто, а потом и ежедневно. Впоследствии это настолько вошло в обыкновение, что было даже несколько странно, если в какой-нибудь вечер Чернышевский почему-либо не появлялся. Видно, скромная семейная обстановка была ему приятна, заставляя хоть немного отдыхать измученного жизнью человека. Притом сам по себе Николай Гаврилович был удивительно кроткий и тихий, в высшей степени деликатный человек. О себе самом он говорил очень мало, на свою судьбу не жаловался и если что-нибудь рассказывал, то лишь в кратких чертах. Каких- либо забот о своей личности, того, что называется «заниманием гостя», — он не требовал и не любил. Если, являясь к Доброзраковым, он не заставал хозяина дома (часто приходилось уезжать в округ по делам врачебной службы на более или менее продолжительные сроки), а хозяйка была занята домашними хлопотами, то Чернышевский какое угодно время просиживал один, читая книги и газеты, или же возился с детьми, к которым относился необыкновенно мягко, с чисто женской нежностью.

...В описываемый период времени Чернышевский уже отбыл срок каторги и находился на положении ссыльнопоселенца. Но жил он не на частной квартире, а в казенном остроге. Вилюйский острог был построен с расчетом на сорок человек, но, кроме Чернышевского, из ссыльных там не было никого не только политических, но и уголовных. Острог представлял из себя деревянное, не особенно большое, одноэтажное здание, обнесенное деревянным частоколом. Несколько камер для заключенных и квартиры для служащих — вот и все жилые помещения. Николай Гаврилович помещался в одной из камер, предназначенной, очевидно, для общего заключения. Комната довольно обширная, в несколько окон, по бокам у стен деревянные нары, посреди стол и стул. Такова внешняя обстановка, в которой долгие годы обитал автор «Что делать?».