Читать «Поиски и находки в московских архивах» онлайн - страница 117

Комментируя слова писателя, сказанные им Лаврову: «Я сам с радостью присоединился бы к движению молодежи, если бы не был так стар и верил в возможность движения снизу», автор статьи пишет: «Итак, даже после 1 марта Тургенева не возмущала гнусность и чудовищная преступность того, что он называл «движением снизу»; он только жалел о том, что это движение безуспешно и невозможно!!» Автор статьи стремился доказать мысль о том, что «нигилизм» был Тургеневу «по душе». Ссылаясь на мемуары Лаврова, опубликованные в женевском «Вестнике Народной воли», автор пришел к выводу, что в них он не находит «ни малейшего следа той «злобы», которую будто бы нигилисты питали к Тургеневу, а напротив, мы встречаем красноречивые доказательства сочувствия Ивана Сергеевича не только теоретикам, но и практикам нигилизма, доказательства, дающие право Петру Лаврову и его товарищам также признавать Тургенева своим». Далее, приводя ряд материалов о Лавровском журнале «Вперед» и одобрительные отзывы Тургенева о Степняке-Кравчинском, автор приходил к выводу о том, что «если Тургенев иногда и высказывался против героев кинжала и динамита, то он делал это не потому, что его возмущали их... замыслы и преступления, а потому, что он находил их слишком неумелыми и мало энергичными».

Автор ставит под сомнение политические, «непоколебимые убеждения» Тургенева, «втихомолку калякавшего» с нигилистами, «выражавшего им сочувствие и словом и делом».

Можно привести десятки таких отзывов консервативной печати. Поэтому вовсе не случайно то, что даже стихи, посвященные памяти И. С. Тургенева, запрещались царской цензурой.

Нами обнаружено в деле Московского Цензурного комитета стихотворение В. С. Карцова, посвященное памяти И. С. Тургенева. Гранки этого стихотворения перечеркнуты цензорским карандашом, а на полях стоит дата запрещения — 5 октября 1883 г.

Приведем текст этого стихотворения:

НА МОГИЛЕ И. С. ТУРГЕНЕВА Завистлива, жадна святая могила, И любо у жизни ей тех отнимать, Чья правда святая и светлая сила Одни только могут наш мир освещать. Вот снова могила — и сердце тоскою И скорбью глубокой, глубокой полно, И катятся слезы одна за другою... О боже, за что нам терять суждено Пророков любви и вождей вдохновенных, Глашатаев истины, недругов зла. О смерть, сколько жизней любимых, священных От нас ты нещадно, сурово взяла. В холодных объятьях твоих погибают Все люди таланта, добра и ума, Но снова в твореньях своих воскресают — Я здесь ты, невольно, бессильна сама... В далекой чужбине, недугом томимый, Тургенев, ты в тяжких страданьях угас. Но вот ты опять среди Руси любимой, Но вот ты среди опечаленных масс. Мы знаменьем крестным тебя осеняем И, полные душу щемящей тоски, На гроб твой дубовый цветы возлагаем И — символ бессмертья — из лавра венки. Прости и прощай, наш собрат гениальный, Пленял и смягчал ты нам чудно сердца. И чтим мы в тебе твой талант колоссальный, Да, чтим и отвагу героя-борца. И светлый завет твой любви необъятной Мы примем отныне девизом святым, Пред силой его преклонясь необъятной, И детям его завещаем своим. СПб., 28 сентября 1883 г.