Читать «Республика попов» онлайн - страница 32

— Да ты не задумывайся, ты правь тетрадки-то, воин! — сказал Пижурный Томашу.

Последнее слово он вытолкнул с известной долей насмешки и пытливо заглянул в глаза Томашу — мол, что скажешь? Томаш, конечно, мог ответить: «Позвольте, я воевал за Яворину, а вы что делали?» Но он так и не ответил, и Пижурный получил право полагать, что этим подвигом Менкина не очень-то гордится.

Сзади подошел к ним учитель Цабргел с раскрытым атласом в руке.

— Пан коллега, вы фронтовик, офицер, у вас опыт и собственное мнение, — заговорил он, раскладывая перед Томашем карту Европы. — Скажите: такой силе, как германская армия, оснащенная современным оружием, ничто ведь на свете не может противостоять? Верно я говорю?

Цабргел во что бы то ни стало хотел, чтобы Томаш высказался. Цабргел скрючил пальцы как раз над Бельгией, Голландией и Францией, как бы готовый схватить за горло всякого, кто осмелится встать на пути германской армии.

Настала такая же тишина, как и в классе; учителя, совершенно так же, как школьники, ждали, что ответит Менкина. Пижурный и Дарина Интрибусова даже глаза опустили, когда Томаш коснулся их взглядом, будто все это их совсем не затрагивает.

— Кто знает, — неопределенно ответил Томаш, но даже такой уклончивый ответ с удовлетворением приняли Пижурный с Интрибусовой и еще несколько учителей, которых он успел приметить.

— На лошадях, конечно, танков не одолеть, — добавил Менкина.

— Фронтовик, офицер, неужели вы хотите сказать, что выродившаяся Франция, хотя бы и на линии Мажино, хотя бы и оснащенная танками, самым современным оружием, сумеет оказать сопротивление стихийному порыву великогерманской державы? — продолжал испытывать его Цабргел.

Пижурный поспешил перевести речь на другое. Менкина достаточно ясно показал, что не принадлежит к тем, кто мечтает о германском мировом владычестве. Коллеги его уже поняли, что им следует знать о нем по этому пункту. Пижурный и Дарина приняли его в свою компанию и поторопились увести. Уже как союзника.

Обедали они в дешевой столовой, у Ахинки, где столовались молодые учителя, продавщицы магазинов, мелкие чиновники. По дороге коллеги рассказали Томашу обо всех учителях: кто чем дышит, кто карьерист, а кто доносчик. Цабргел преподает географию и историю. Победы немцев произвели на него такое сильное впечатление, что он и сам объявил себя немцем, поскольку родом он из Спишской области. Таков же и учитель гимнастики, командир отряда Глинковской молодежи.

Когда проходили мимо почты, над головой что-то страшно захрипело, задребезжало металлом. Воздух потрясли звуки фанфар, прогремел марш Глинковской гарды, а после этого грохота заговорила главная ставка вермахта. Она оповещала, разумеется, о новых победах.

В первую минуту Менкина остановился как вкопанный. И не двигался с места, пока все это громыхало и ухало, ударяя по нервам. А у него и так трещала голова — в школе довольно наслушался крику и визгу, думал, хоть на улице ушам покой будет. Куда там! Оказывается, на улице-то еще пуще звенит-гремит. Менкина, как зачарованный, не отрывая глаз, смотрел, смотрел в металлический зев репродуктора, прилаженного, будто нарочно, к крыше синагоги; он слышал: