Читать «Республика попов» онлайн - страница 151

— Он?

— Нет.

— Нет?

— Нет.

Следователь сбросил третью карту.

— …В бога душу — он?

— Нет.

Сбросил свадебную. Улыбка на фотографии взрывалась радостью.

— Последний раз, туда тебя растуда, — он?

— Нет.

— Ну, а теперь ты у меня попоешь! — воскликнул следователь, поплевав себе на ладони с тем самым своим извращенным оптимизмом, который давал ему право считать, что можно сломить любого человека.

Этот агент, которого Томаш называл «секретарем», был, как он и сам похвалялся, специалистом по тонкой работе. Поэтому теперь он передал Менкину другому агенту, и тот испробовал на нем уже свои методы. Они сменяли друг друга. Менкина весь сжался, сосредоточился — не на себе, а на той карточке, свадебной. С каждым выдохом своим он как бы выговаривал: «Не скажу, никогда, не скажу!» Потом кричал эти слова в голос:

— Не скажу, не знаю, убивайте!

Позже, в ночной тишине, когда после избиения стала возвращаться память, Томаш лихорадочно перебивал козырем в азартной партии, где на кон ставился рассудок. Пока что проигрыша не было. Татранский экспресс тронулся со станции Врутки. Лычко успел вскочить на ступеньки и проскользнуть в вагон. Постепенно умолкал грохот в голове — лязг железа, перестук буферов. Умолкало… Все тише. Тишина возвращалась. Простиралась во все стороны; очищалась куполообразное пространство ночи, вздрагивавшее от толчков крови в его жилах, эхом отзывавшееся на громкий стук его сердца. Медленно, постепенно стал Томаш населять просторы этой тишины серией снимков из полицейской картотеки, серией семейных фотографий. Была среди них невеста и этот его человек Лычко. Он бросил невесту на улице под дождем, уходя от погони. Их всех обложили кольцом полицейские псы, но они ускользали, всякий раз ускользали. Ах, когда началась погоня? И долго ли удастся им ускользать? — Он забыл спросить.

— «Навсегда не уйти им», — он в отчаянии долго думал об этом, как мальчик, которому пришлось расстаться с любимой мечтой.

Он начал думать с другого конца, чтоб отстоять свое дело от следователя, готового растоптать его в прах.

«У нас нет гангстеров. Нет автозаводов. Нет автострад. Не может ведь быть автострад, которые никуда бы не вели. Дороги ведут только от моей тюрьмы до Прешова, до границ, до границ, на которые мы натыкаемся со всех сторон. Все это правда. Ненавижу. Коммунисты ненавидят так же, как я. Коммунисты не гангстеры. И все же коммунисты ускользают из тесных границ одиночек, из замурованной родины. Ускользают, уходят, хотя бы и на волах. От Братиславы до Москвы легла самая дальняя автострада, прямая, как луч».

Только того и добились, что заставили думать и мечтать о коммунистах. Сначала — в следственной тюрьме госбезопасности при полицейском управлении, потом — в следственной тюрьме областного суда. В этом мире насилия все мелкое спало с Менкины, и он даже как-то не задумывался над тем, что находится под следствием столько месяцев.

Его человек из татранского экспресса приходил в его камеру по первому зову. Дырку в голове его заделали. Из мира, замкнутого как одиночка, не было выхода.