Читать «Инженер Игнатов в масштабе один к одному» онлайн - страница 2

— Разрешите доложить, начальник, — сказал он с шутливой торжественностью. — Инженер Игнатов отбывает во внеслужебную командировку. Послезавтра буду обратно, если не потерплю крушение в автобусе или не поругаюсь с милиционером. Только подобные стихийные бедствия могут меня задержать.

— Действуй! — разрешил Еремеев. — Можешь не сомневаться, мы примем со своей стороны все необходимые меры. Когда пурга кончится, пошлем в Ленинск официальный рапорт о твоей пропаже в тундре, а весной, после таяния снега, снарядим партию рабочих — отыскивать твое тело.

Игнатов подошел к двери и стал ее открывать. Дверь распахнулась, и мощный воздушный насос мгновенно высосал его наружу.

Он с такой непостижимой быстротой исчез в ревущей и крутящейся мгле, что ни Воскресенский, ни Еремеев не успели даже вскрикнуть.

Он летел, ударяясь о камни, ломая ветки замерзших кустов, и только минуты через две сумел остановиться. Его вметнуло в ветви карликовой ольхи, торчавшей на склоне, и пока ветер вырывал его из непрочного убежища, он отдышался и успокоился.

И тогда буря, в первый момент оглушившая его яростным напором, перестала казаться непреодолимой. Все дело в неожиданности. Он просто не успел приготовиться к встрече с пургой, его поймали врасплох. Ветер вовсе не так страшен, как грохочет. Сейчас четыре часа дня. Максимум через пять часов он сбросит шарф, вытянется на стуле и скажет, указывая на надрывавшуюся радиолу: «Аллочка, дорогая, выключите эту адскую машину и включите ваши уши на максимальную слышимость — у меня важное сообщение».

Самым тяжелым был спуск с горы. Обледенелые склоны не давали опоры, а ветер с такой силой бил в бок, что приходилось через каждые десять минут отдыхать, отворачивая от пурги лицо.

Игнатов не торопился. Он знал трудности этого участка и берег силы.

Нужно спуститься, ни разу не упав. Если он покатился со склона, то костей, может, и не растеряет, но бутылку шампанского не соберет. Время экономить он будет внизу. Здесь требуется осторожность, а не быстрота. Кроме того, было темно. Ночь в этих местах начиналась в три часа дня при хорошей погоде, а сейчас темнота усиливалась пургой. В двух-трех шагах, полуосвещенные мерцанием бешено несущегося снега, скорее угадывались, чем виднелись валуны, редкие кустики.

Игнатов старался идти от кустика к кустику, — за них можно было держаться. Хуже всего было с дыханием. Приходилось временами поворачивать лицо навстречу буре, и тогда ветер с силой врывался в легкие, наполнял и распирал их — Игнатов захлебывался воздухом, как водою. А повернув лицо от ветра, он не мог достаточно вобрать кислорода, даже силой всасывая его в себя.

От этой борьбы за воздух сердце стучало, в ушах звенело, ноги начинали дрожать и слабеть, — через каждые три-четыре минуты надо было делать остановки не только у кустиков, но и у валунов, прижимаясь к их ледяным бокам, пока ветер не сбрасывал с них.

Ходу вниз было метров шестьсот, но, еще не пройдя их, Игнатов покрылся потом, как проскакавшая два часа лошадь.

Зато внизу стало легче. Здесь ветер дул в спину, и усилия тратились не на ходьбу, а на то, чтоб не идти быстро. Приходилось откидываться назад, сопротивляясь несущему вперед потоку.