Читать «Палачи и жертвы» онлайн - страница 165

Итак, теперь нам известно, что компрматери- алы на капитана Солженицына поступили в Москву только из Военной Цензуры (по сей день кто–то распространяет слухи, будто его чуть ли не в течение года разрабатывала контрразведка «Смерш») и что следствие фактически предопределило меру наказания.

Несколько слов о восьми годах исправительно–трудовых лагерей. Много это или мало по меркам тех лет? Вскользь замечу, что за антисоветскую агитацию в военное время могли приговорить и к расстрелу, это оговорено в законе. А уж дать срок на всю катушку было бы в порядке вещей. Вот что написал сам Александр Исаевич о сроках наказания в книге «Архипелаг ГУЛАГ»: «За что дали?» (спросил конвоир у заключенного, которому отверстали двадцать пять лет по статье 58–1 «а» (за измену Родине. — К. С.) — «Да ни за что». — «Врешь. Ни за что— десять дают!» В этом контексте восемь лет — меньше меньшего, если хотите, едва ли не мера поощрения. Чем это объяснить? Причин, на мой взгляд, две: во–первых, только что отпраздновали победу над Германией и, быть может, временно подобрели и, во–вторых, следователь Езепов оказался хозяином своего слова — в обмен на чистосердечное признание он обещал Солженицыну снисхождение и не обманул.

7 июля 1945 года за совершение преступлений, предусмотренных ст. 58 – 10, ч. 11 и 58 – 11 УК РСФСР, Особое Совещание при НКВД СССР заочно осудило Солженицына Александра Исаевича к 8 (восьми) годам ИТЛ.

ОБ СТЕНУ ГОРОХ

О жалобах политзаключенных тридцатых, сороковых и начала пятидесятых годов написано столько, что едва ли возможно что–либо добавить по существу. Хотелось бы, однако, подчеркнуть вот что — в душах тех, кто упорно не желал смириться с вопиющей несправедливостью, жила непоколебимая уверенность, что дорогой товарищ Сталин не знает и даже представить себе не может всего ужаса, что все противоправное творят за его спиной, тогда как добрый и мудрый Отец народов и верный продолжатель бессмертного дела Ленина, будь он в курсе событий, никогда бы не допустил произвола. Подобный взгляд на вещи позволял, вопреки доводам разума, сохранять веру в светлые идеалы, облегчая страдания, помогая выстоять в нечеловеческих условиях ГУЛАГа.

У А. И. Солженицына веры в из ряда вон выходящую исключительность Сталина и уж подавно в его мессианское предназначение не было, поэтому и жаловаться ему было некуда. Но разве мыслимо напрочь отказаться от борьбы и таким образом похоронить пусть даже эфемерную надежду на досрочное освобождение? И по прошествии двух лет заключения он из «Матросской тишины» пишет «гражданину Генеральному прокурору Союза СССР»:

«…Известно, что всякое к/р (контрреволюционное. — К. С.) преступление, в том числе для состава ст. 58 п. 10, требует наличия к/р умысла…

…Я родился в 1913 г., воспитан в Советской школе, пионерском отряде, Ленинском комсомоле. Советская власть дала мне возможность получить высшее физико–математическое образование и даже Сталинскую стипендию (см. справку).