Читать «Никита Никуда» онлайн - страница 13

Водитель не проявлял любопытства к моей персоне, да и сам на мои попытки его разговорить предпочел большей частью отмалчиваться.

Подхваченный порожним попутным фрахтом, я некоторое время любознательно пялился по сторонам, но свирепый серп луны напрасно боролся с тьмой, обозначая лишь силуэты: справа - железнодорожная насыпь с редкими будочками и переездами, слева - леса сплошная стена.

Волей-неволей пришлось вернуться к собственным темам. Телеграмма, паяльник, покойники...

Зная жизнь и себя, я предполагал, что непременно ввяжусь. Если бы человек мог по своей воле менять характер, то мог бы несколько жизней прожить в теченье одной. Я прихватил пистолет и выехал поездом, так как в самолет с пистолетом не влезть, даже имея с собой удостоверение милицейского подполковника. Надо было разобраться с этим паяльником, и разберусь: быстро, толково, качественно.

Кое-какие события и без телеграммы предчувствовались. Перед этим тоска объявилась, объяла меня, что я счел за сезонные ощущения. Меня и раньше настигала хандра, нападающая на здоровых мужчин в расцвете их возраста. А тут и почтальон подоспел.

Влечет, порой, в родные места, словно в утробу. Некий зов вернуться велит. Не в этом ли суть вечного возвращения, которое так нравилось грекам? Мне же эта спорная теория видится немного иначе.

Представьте себе пьесу, в начале которой довольно многолюдно, но в каждом акте кого-либо умертвляют, или умирают сами, или кончают самоубийством. Главная задача зрителя, если таковой существует, угадать, чьей смертью закончится данный акт. Повторное представление почти во всем повторяет первое - за исключением последовательности смертей. Странно: несмотря на то, что по ходу действия выбывают не те персонажи, диалоги почти не меняются. Реплика Франца, вышедшего из игры, переходит к Фридриху, и т.д. Напоминает нам нас, не так ли? Судьбе в сущности все равно, кто произнесет те или иные слова, совершит тот или иной подвиг или злодеяние, сработает то или иное произведение искусства. Человек интересен судьбе постфактум его земного существования, по факту его поступка, и даже более того - поступок важнее. 'Фауст' должен был появиться в пятом акте, он и появляется в пятом, несмотря на то, что жизнерадостный юноша Гете, которому по всем статьям он был поручен (и им исполнен в предыдущем представлении) уже два акта, как мертв. 'Фауста' создает совершенно другой Иоганн, которому прочили карьеру естественника. Так что подвиг или преступление, которое мне предстоит совершить, кто-то иной уже совершил. Но от меня оно еще скрыто. Все может закончиться гибелью или любовью.

Насколько проще тем же собакам существовать, не зная, что смертны. Такое знание не делает нашу жизнь блаженней. Не облагается благодатью, не доставляет удовольствия такое положенье вещей.

Слова, слова и снова слова. А дальше следует только точка, за которой ничего уже больше нет.

Поезда, перроны, перегоны. Поезд летел, мчал навстречу восток. Воображение, обгоняя движенье, рисовало следующее: рукав, паяльник, покойники. Однако дальше этого оно не шло. Да и какая фантазия способна из этого что-либо сотворить?