| 'Oh, damn it all!' . . . I jumped out of the sledge, and I saw in the darkness a man running up to me, knee-deep in the snow. I put my arm round his shoulder, like this, and knocked the gun out of his hand. Then another one turned up; I fetched him a knock on the back of his head so that he grunted and flopped with his nose in the snow. I was a sturdy chap then, my fist was heavy; I disposed of two of them, and when I turned round Fyodor was sitting astride of a third. | Ах ты, шут тебя... Выскочил я из саней, гляжу - в потемках на меня человек бежит и по колена в снегу грузнет; я его обхватил рукой за плечи, вот этак, и выбил из рук ружьишко, потом другой подвернулся, я его по затылку урезал, так что он крякнул и в снег носом чкнулся, - здоровый я тогда был, рука тяжелая; я с двумя управился, гляжу, а Федя уже на третьем верхом сидит. |
| We did not let our three fine fellows go; we tied their hands behind their backs so that they might not do us or themselves any harm, and took the fools into the kitchen. | Задержали мы трех молодчиков, ну, скрутили им назад руки, чтоб какого зла нам и себе не сделали, и привели дураков в кухню. |
| We were angry with them and at the same time ashamed to look at them; they were peasants we knew, and were good fellows; we were sorry for them. | И зло на них берет, и глядеть стыдно: мужики-то знакомые и народ хороший, жалко. |
| They were quite stupid with terror. | Совсем одурели с перепугу. |
| One was crying and begging our pardon, the second looked like a wild beast and kept swearing, the third knelt down and began to pray. | Один плачет и прощения просит, другой зверем глядит и ругается, третий стал на коленки и богу молится. |
| I said to Fedya: 'Don't bear them a grudge; let them go, the rascals!' | Я и говорю Феде: не обижайся, отпусти ты их, подлецов! |
| He fed them, gave them a bushel of flour each, and let them go: 'Get along with you,' he said. | Он накормил их, дал по пуду муки и отпустил: ступайте к шуту! |
| So that's what he did.. . . The Kingdom of Heaven be his and everlasting peace! | Так вот как... Царство небесное, вечный покой! |
| He understood and did not bear them a grudge; but there were some who did, and how many people they ruined! | Понимал и не обижался, а были которые обижались, и сколько народу перепортили! |
| Yes. . . Why, over the affair at the Klotchkovs' tavern eleven men were sent to the disciplinary battalion. | Да... Из-за одного клочковского кабака одиннадцать человек в арестантские роты пошло. |
| Yes. . . . And now, look, it's the same thing. Anisyin, the investigating magistrate, stayed the night with me last Thursday, and he told me about some landowner. . . . Yes. . . . They took the wall of his barn to pieces at night and carried off twenty sacks of rye. | Да... И теперь, гляди, то же самое... В четверг у меня ночевал следователь Анисьин, так вот он рассказывал про какого-то помещика... Да... Ночью у помещика разобрали стену в амбаре и вытащили двадцать кулей ржи. |
| When the gentleman heard that such a crime had been committed, he sent a telegram to the Governor and another to the police captain, another to the investigating magistrate! . . . Of course, every one is afraid of a man who is fond of litigation. The authorities were in a flutter and there was a general hubbub. | Когда утром помещик узнал, что у него такой криминал случился, то сейчас бух губернатору телеграмму, потом другую бух прокурору, третью исправнику, четвертую следователю... Известно, кляузников боятся... Начальство всполошилось, и началась катавасия. |
| Two villages were searched." | Две деревни обыскали. |
