| But now the time was come for action, for the hands of the clock were moving close to noon. Frowning upon Tripp, I argued gently and philosophically with Miss Lowery, delicately convincing her of the importance of returning home at once. And I impressed upon her the truth that it would not be absolutely necessary to her future happiness that she mention to Hi the wonders or the fact of her visit to the city that had swallowed up the unlucky George. | Стрелка часов приближалась к полудню; пора было действовать. Свирепо поглядывая на Триппа, я мягко и разумно стал уговаривать мисс Лоури немедленно возвратиться домой. Я убедил ее, что для ее будущего счастья отнюдь не представляется необходимым рассказывать Хайрэму о чудесах Нью-Йорка, да и вообще о поездке в огромный город, поглотивший незадачливого Джорджа. |
| She said she had left her horse (unfortunate Rosinante) tied to a tree near the railroad station. Tripp and I gave her instructions to mount the patient steed as soon as she arrived and ride home as fast as possible. There she was to recount the exciting adventure of a day spent with Susie Adams. She could «fix» Susie - I was sure of that - and all would be well. | Она сказала, что оставила свою лошадь (бедный Росинант!) привязанной к дереву у железнодорожной станции. Мы с Триппом посоветовали ей сесть на это терпеливое животное, как только она вернется на станцию, и скакать домой как можно быстрее. Дома она должна подробно рассказать, как интересно она провела день у Сюзи Адамс. С Сюзи можно сговориться, - я уверен в этом, - и все будет хорошо. |
| And then, being susceptible to the barbed arrows of beauty, I warmed to the adventure. The three of us hurried to the ferry, and there I found the price of a ticket to Greenburg to be but a dollar and eighty cents. I bought one, and a red, red rose with the twenty cents for Miss Lowery. We saw her aboard her ferryboat, and stood watching her wave her handkerchief at us until it was the tiniest white patch imaginable. And then Tripp and I faced each other, brought back to earth, left dry and desolate in the shade of the sombre verities of life. | И тут я, не будучи неуязвим для ядовитых стрел красоты, сам начал увлекаться этим приключением. Мы втроем поспешили к парому; там я узнал, что билет до Гринбурга стоит всего один доллар восемьдесят центов. Я купил билет, а за двадцать центов - ярко-красную розу для мисс Лоури. Мы посадили ее на паром я смотрели, как она махала нам платочком, пока белый лоскуток не исчез вдали. А затем мы с Триппом спустились с облаков на сухую, бесплодную землю, осененную унылой тенью неприглядной действительности. |
| The spell wrought by beauty and romance was dwindling. I looked at Tripp and almost sneered. He looked more careworn, contemptible, and disreputable than ever. I fingered the two silver dollars remaining in my pocket and looked at him with the half-closed eyelids of contempt. He mustered up an imitation of resistance. | Чары красоты и романтики рассеялись. Я неприязненно посмотрел на Триппа: он показался мне еще более измученным, пришибленным, опустившимся, чем обычно. Я нащупал в кармане оставшиеся там два серебряных доллара и презрительно прищурился. Трипп попытался слабо защищаться. |
| «Can't you get a story out of it?» he asked, huskily. «Some sort of a story, even if you have to fake part of it?" | - Неужели же вы не можете сделать из этого рассказ? - хрипло спросил он. - Хоть какой ни на есть, ведь что-нибудь вы можете присочинить от себя? |
| «Not a line,» said I. «I can fancy the look on Grimes' face if I should try to put over any slush like this. But we've helped the little lady out, and that'll have to be our only reward." | - Ни одной строчки! - отрезал я. -Воображаю, как взглянул бы на меня Граймс, если бы я попытался всучить ему такую ерунду. Но девушку мы выручили, будем утешаться хоть этим. |
