Читать «Газета Завтра 4 (1156 2016)» онлайн - страница 30

Забадани, в гостях у "Хезболлы"

На следующий день мчимся в Забадани. Этот некогда курортный город находится в горной местности, в долине реки Барада, вблизи границы с Ливаном, километрах в 60 к северо-западу от столицы, на высоте 1100 метров над уровнем моря.

Остается позади воюющий пригород Дамаска, Дарайя, за насыпным, защищающим от обстрелов снайперов, валом вдоль дороги видны причудливые, обглоданные войной остовы зданий этого многострадального растерзанного города.

Дальше почти мгновенно попадаем в зиму — в ближневосточную, снежную зиму. Мимо проносятся серебристо-белесые оливковые рощи, припудренные метелью баннеры с Башаром Асадом, облаченным в военную форму и вскинувшим правую руку в жизнеутверждающем римском приветствии. Начинают мелькать то тут, то там заснеженные богатые особняки-дачи, изуродованные минами, снарядами и пожарами: Забадани был одним из самых дорогих и престижных курортов в Сирии.

Блокпост, за блокпостом — проверка. "А, русия!" — говорит с широкой улыбкой военный, возвращает документы, и мы проезжаем. На одном из постов попался бдительный и строгий страж долго вглядывался, но, когда увидел "ксиву" "Хезболлы", сразу подобрел и пропустил нас дальше .

Подъехали к совместному с "Хезболлой" блокпосту на перекрестке, где дорога ответвляется и в небольшой, также курортный, поселок Мадайю, известный еще со времен знаменитого полководца Халида Ибн Аль‑Валида. Тут, уютно зарывшись в снег, миролюбиво смотрел на нас до боли знакомый т-62.

Пересели в "тойоту"-пикап и двинулись на "линию огня" в центре города.

Прошли по заснеженным руинам в местный штаб "Хезболлы", здесь нас гостеприимно приняли, усадили среди гранатометов и снайперских винтовок, напоили кофе с кардамоном и повели беседы о реконгнесцировке, временном перемирии, о находящихся здесь Джабхат-ан-Нусре, ИГИЛе и прочей умеренной и неумеренной оппозиции, о школе политпросвета боевиков, организованной в соседнем доме, через улицу.

Мы поднялись на крышу здания в сопровождении бойцов ставшей как-то сразу родной "Хезболлы". Картина открывалась необычайная: руины построек причудливо-сказочно украшенные девственно‑белым снегом, из‑за него разрушенный город приобрел какой‑то рождественский вид, — тем более, что бойцы у себя в штабе поставили уютную елочку с иллюминацией.

На другой стороне улицы, через небольшую площадь, виднелся всем уже до боли знакомый черный флаг ИГИЛ (запрещенной в нашей, такой далекой отсюда, России) припорошенный мокрым снежком, от этого он не колыхался, а тяжело свисал с балкона дома. Врага надо знать в лицо — тогда он не так страшен, ведь тоже человек. Наши спутники окликнули по имени одного боевика, Однана, бывшего контрабандиста. Он охотно вышел на балкон, с любопытством рассматривая явно для него новых, одетых в "гражданку", людей, то есть нас, а за ним в полумраке комнаты был виден снайпер с винтовкой наизготовку. С нашей стороны боевику крикнули: "Иди к нам!", — а он ответил: "Если будет надо, сам приду, но не сейчас". Нас с товарищем сразу попросили уйти вниз, для безопасности,— ведь если бы боевики поняли, что мы — русские журналисты, мог бы произойти неприятный экспромт с их стороны.