Читать «Газета Завтра 3 (1155 2016)» онлайн - страница 57
Газета Завтра
Слово эйджизм вряд ли когда-либо встанет в один ряд с такими его побратимами, как сексизм и расизм. Этот термин дословно означает дискриминацию человека на основании возраста. Данная тема заинтересовала Ирину Дрозд и на выставке представлено две её картины из серии "Культурный Эйджизм". Оставив вопросы нормирования продуктивности и результативности, а так же животрепещущие споры, касающиеся возраста сексуального согласия как проявления дискриминации, художница взялась за связку возраст-внешность-поведение. Две её картины рассказывают о престарелых дамах, в масках лисы и зайца, которые будто бы не осознают, что уже постарели. Холсты дополнены скромными инсталляциями: возле одной работы стоит стакан со вставной челюстью — у другой тарелка с персиковыми косточками. Сопроводительный текст говорит, что героини испытывают стыд, но, к счастью, картины далеко не столь однозначны.
Среди фотографий из Осетии, манифестов феминистской направленности и предметов, изготовленных из внутренностей компьютера, есть работа, которая действительно могла бы дополнить упомянутую выше выставку "Русский реализм ХХI века". Речь идёт о картине Алины Халитовой "Горькая память", созданной из войлока и шерсти. Она повествует о мальчике, который в отчаянии рвёт руками траву: его не взяли на фронт, он ещё слишком мал. У него за спиной вдаль уходит грузовик с новобранцами, к которому прицеплено артиллерийское орудие.
В целом выставка "Коллективное сознательное" достаточно занимательна и выполняет функции дайджеста мнений нового поколения художников. Большинство из них пока что не готово вмешаться в развивающиеся в стране социально-политические процессы, возможно, опасаясь их остроты и силы. С другой стороны, для зрителя, внимательно прочитавшего все сопроводительные тексты, исчезают практически все вопросы, касающиеся представленных произведений. А это не всегда верно. В искусстве важно наличие недосказанности, подталкивающей созерцающего к развитию собственной точки зрения и построению индивидуальной интерпретации. К тому же несколько не ясна конечная позиция всего проекта на оси между академизмом и актуальщиной. Стопроцентным приверженцем классики не оказался никто. В то же время, никто не решился полностью отбросить прошлое и заняться строительством уникальной, потрясающей художественной (а может, наоборот, отрицающей любую эстетизацию) формы.
Илл. Иван Плющ. «100 долларов» (2015 г.)
Задело!
Задело!
Александр Бобров
Общество
Игорь Губерман
Начальные кадры: бескрайняя пустыня, по жёлтому песку ползёт чёрная змея и под заунывную музыку идут по жаре два чудака с огромными чемоданами. Думаю, это была самая тяжёлая в жизни съёмка Познера и Урганта, поскольку все остальные: в ресторанах, шикарных офисах, в гостях у соплеменников, — сплошной кайф. Лучшим из представленных 8 ми эпизодов был 5-й по счету, "Давид и Голиаф". По двум причинам: во-первых, там почти не было Урганта (Познер оставил только школьный вопрос-ответ: "Как вы относитесь к арабам?". — "Я их не знаю"…), а во-вторых, было очень мало слов и самого Познера, зато перед нами промелькнул калейдоскоп интересных лиц и мнений. То, что скажут политики, — понятно, тем более, что я сам был в Израиле в разгар выборной компании и всё это слышал, начиная с премьер-министра Биньямина Нетаньяху. Запомнились фразы Авигдора Либермана ("Зачем нас Моисей привёл сюда, а не к границам Швейцарии?"), Натана Щаранского ("Нас Франция очень любила, когда нас отправляли в концлагеря", — напомню, сам Анатолий Щаранский родился в Сталино, в 1948 году); Фаины Киршенбаум ("Какие еврейские поселения?! Если имеется в виду строительство внутри Иерусалима, то это наша древняя столица!"), писателя Меира Шалева ("Страна впала в эйфорию после побед на арабами. Люди перестали думать логически. К политике примешалась религия, а это — всегда беда!") и Давида Гроссмана ("Нельзя жить в таком доме. Я хочу реальных границ, но устойчивых, понятных!").
