Читать «Воспоминания дипломата» онлайн - страница 242

   Большинство моих бесед состоялось в здании рейхстага и прошло весьма гладко, так как мои "жертвы", отмечая успехи советской политики, тем самым отмечали удачу Германии в выправлении своего фронта в области внешней политики, главным образом ее выход из-под всепоглощающей опеки союзников после Версаля.

   Как я уже говорил, это было первый раз, когда я выступал в качестве журналиста. До сих пор мне приходилось в бытность управляющим бюро печати Министерства иностранных дел, лишь самому давать интервью.

   В связи с моей работой в газете "Накануне" не могу не отметить, что некоторые редакторы газеты были привлечены к работе нашей делегации на Генуэзской конференции в качестве консультантов по международно-правовым вопросам.

   После заключения Рапалльского договора Г.В. Чичерин задержался на некоторое время в Берлине, и я воспользовался этим, чтобы посетить его. Наше свидание произошло в гостинице "Эспланадэ", в которой тогда жил советский комиссар по иностранным делам. Видел я его впервые. Г.В. Чичерин произвел на меня очень сильное впечатление. Он встретил меня приветливо, и у нас тотчас завязался разговор о предполагаемом моем возвращении в Россию на работу в НКИД, к чему он отнесся предупредительно. Но я очень благодарен Г.В. Чичерину за то, что он сразу уточнил мое положение, сказав, что я не должен рассчитывать на занятие каких-либо ответственных мест вроде моего последнего поста по дипломатическому ведомству в дореволюционной России. Я с этим вполне согласился. Мое решение работать на Родине хотя бы на самых скромных постах не поколебалось. Я так и ответил Г.В. Чичерину и стал считать себя в известной степени перешедшим на советскую работу. Стремление работать для своей Родины было главной причиной моего выезда из Мадрида и являлось логическим завершением 25-летней дипломатической службы.

   Дня через два после свидания с Чичериным я получил от состоявшего при нем сотрудника первое задание - представить три работы, носившие характер своего рода дипломатического экзамена. Я должен был составить памятную записку с изложением своих взглядов на современную политику Советской России. Затем написать по-французски проект ноты, обусловленной предположением о захвате иностранным крейсером нашего торгового судна, и, наконец, составить по-английски проект речи для самого Чичерина, в случае если ему придется когда-либо быть с официальным визитом в Лондоне. Все три задания я неукоснительно выполнил, причем, как мне передавали, Г.В. Чичерин остался ими доволен, но не без улыбки заметил, что, по-видимому, я не учел лишь одного, что он не только не собирается в Лондон, но по всем признакам там и не будет при создавшихся условиях.

   Некоторое время спустя я услышал, что в советском полпредстве (оно только что переехало в помещение бывшего российского посольства) вывешены списки бывших царских дипломатов, желающих вернуться на советскую службу в НКИД. Меня это весьма обрадовало. Новых экзаменов мне уже не предстояло, но я был доволен тем, что моему примеру последовали и некоторые другие бывшие коллеги. К спискам были приложены опросные листы, в которых кандидаты должны были дать сведения о том, какие языки они знают, каковы их специальные знания, если они у них имеются, где они работали и т.д. Записалось семь человек. В связи с этим предполагалось среди небольшой группы близких мне людей образовать с разрешения советских властей небольшой комитет для оказания помощи при возвращении русских в пределы Советской России, но потом эта мысль почему-то была оставлена.