Читать «Воспоминания дипломата» онлайн - страница 120

   Результаты посещения Пиленко не замедлили сказаться. Через два дня ко мне в неурочное время явился курьер Извольского с предложением явиться к министру. Между мной и Извольским разыгралась весьма тяжелая сцена. Он держал в руках гранки "интервью" Пиленко со мной, которые, по словам министра, Гире успел в последний момент перехватить в редакции. Оказывалось, что я шел в изложении своих взглядов "совершенно вразрез с политикой министра" и что я "компрометирую эту политику". Крайне пораженный предательством Пиленко и Гирса, я воспользовался докладом вошедшего курьера о прибытии английского посла, чтобы подняться и откланяться. Я вышел из кабинета Извольского с намерением уйти на заграничную службу, а во-вторых, серьезно объясниться с нововременцами и, в частности, с Пиленко по поводу выпада последнего.

   В тот же вечер я заехал в редакцию "Нового времени". Прежде всего зашел к старику Суворину, которого пытался заинтересовать общим международным положением, указывая на то, что его газета в области внешней политики стоит на опасном пути, что она не столько ведет травлю против министерства, сколько изо дня в день науськивает общественное мнение против Германии. Это неизбежно должно привести к войне. По моему мнению, это едва ли входит в намерения маститого издателя "Нового времени", каковы бы ни были его отношения к Министерству иностранных дел. Затем я его посвятил в мой инцидент с Пиленко, указав на совершенно недопустимый прием, примененный им в отношении ко мне, - прием, близкий к доносу. Думаю, добавил я, что представленные за моей спиной министру гранки не предназначались для помещения в газету, а служили лишь видам самого Пиленко. Суворин мне ответил, что он не вмешивается в дела иностранного отдела своей газеты, что этот отдел лежит на ответственности двух сотрудников газеты - Егорова и Пиленко - и что я должен переговорить по этому поводу с ними, "там внизу, в нижнем этаже", добавил он, показывая на пол своего громадного кабинета. Затем Суворин заговорил со мной вообще об иностранной политике. Я был поражен тем, что он не придавал значения моим опасениям о возникновении европейского конфликта. Наоборот, он долго и с большим подъемом говорил о надвигающейся "желтой" опасности, придавая ей актуальное значение. По-видимому, в этом отношении он находился под влиянием одного из видных сотрудников газеты - Меньшикова, который поместил о Китае ряд блестяще написанных, но несерьезных статей. Во всяком случае я убедился, что, преднамеренно или нет, Суворин отгородился от иностранной политики, проводимой в его газете, и не хотел вмешиваться в конфликты иностранного отдела с министерством иностранных дел, а также, в частности, в мой инцидент с Пиленко.

   Я спустился в нижний этаж, где нашел Егорова и Пиленко. Последний вышел ко мне весьма сконфркенным, говоря, что у него болят зубы. Во время всего нашего разговора он держался рукой за щеку. Сознавая характер своего поступка, он, по-видимому, ожидал, что я применю к нему методы личного воздействия. Об этом я, однако, не думал. Мой личный, весьма, конечно, для меня неприятный инцидент отступал на задний план перед мыслью о том, что петербургское общественное мнение, находившееся в то время под сильным влиянием "Нового времени", настраивается группой лиц в весьма опасном направлении и что на моей обязанности лежит сделать все возможное, чтобы переубедить тех, которые вершат это нехорошее дело. К сожалению, я видел перед собой или людей, далеко не доросших до роли руководителей общественного мнения, или же совершенно беспринципных журналистов, ведущих свою кампанию из-за каких-то личных расчетов. Мне потом неоднократно приходилось говорить со многими из тех, которые так или иначе соприкасались с внешней политикой царского правительства в 1908 и 1909 гг., но обычно я натыкался на полное нежелание понять серьезность положения. Как это ни странно, в области внешней политики большее понимание проявляли черносотенные элементы и их органы печати вроде "Земщины", "Колокола" или "Гражданина", но, во-первых, я им не сочувствовал и поэтому не мог поддерживать с ними близкие отношения, а во-вторых, этих газет почти никто не читал. Во всяком случае помещаемые в них статьи не переводились изо дня в день в иностранных представительствах, как это было с передовыми статьями "Нового времени". В посольствах полагали, что эти статьи - официозное выражение взглядов петербургского правительства. В международной обстановке отдавали себе отчет как крайние правые, так и крайние левые круги, но у последних в то время не было легальных органов печати.