Читать «Юрий Данилович: След» онлайн - страница 37
Андрей Андреевич Косёнкин
Бона, сказывают, Юрия-то на Москве посильней его, Данилы, чтят! Потому как в руках у Данилы хлеб да Божие вразумление, а у Юрия-то в руках кнут! Что на Руси сильнее? Что на Руси важнее-то?
Вона и Ботря-то до чего добалакался: ставит его, Данилу, на одну доску с Андреем бешеным! А коли ставит, знать, и он в его глазах того стоит! Знать, и от него, Данилы, ждёт Русь страха и крови! А он, Данила, лишь о Москве заботится! Но как её поднять над другими без страха и крови?
И не знает Даниил Александрович, противно ли его душе сравнение Акинфа Великого или лестно?!
Одно знает: отныне, как бы и кто ему ни противился - по его будет!
- Я сему месту князь! - неожиданно властно, упрямо, в голос, точно ведёт с кем-то спор, произносит Даниил Александрович.
- Что, батюшка? - тихим эхом откликается сын Иван. Оказывается, он по сю пору не оставил отца. Затих на лавке в дальнем углу и сидит, будто его и нет.
Даниил поднимает удивлённый взгляд на сына:
- Ты чего здесь, Ивашка?
- Дай, думаю, обожду, - тупит в пол глаза сын, - вдруг понадоблюсь…
«Ишь какой заботный! Потачик родителев! Не Юрий…» - умиляется Даниил Александрович.
- Подь сюда, - манит Даниил сына.
- Что, батюшка?
- Никто не ведает, как Господь распорядится… А только ты запомни, Ваня, навек мы сему месту князья: и Юрий, и ты, и Сашок, и младшие… Живите одним кулаком! Ради Москвы живите! Чтоб она, матушка, крепка стала, крепче прочих, слышь, Ваня?
- Да, батюшка!
- А чтоб крепче прочих - прочих-то не жалейте!
- Так, батюшка!
Даниил пристально поглядел в глаза сыну, и Иван, по своему обычаю, на сей раз взгляд не отвёл.
- А растить-то её вам придётся, да не только умом, но и Кровью, слышь, Ваня?
- Да, батюшка.
- Зря кровь-то не лейте, авось все округ православные… - Даниил помолчал и, вздохнув, твёрдо добавил: - Но и не бойтесь крови-то! Я грехи ваши отмолю перед Господом.
- Батюшка! - Иван попытался припасть к отцовой руке, но Данила его оттолкнул.
- Чай, не на смерть прощаемся!
- Возьми меня на Рязань-то! - взмолился Иван. Хотя от отца в просьбе сына не укрылось лукавство.
Даниил усмехнулся:
- Кой из тебя воин! На Москве сиди… Ступай.
Иван поднялся с колен и неслышной кошачьей поступью вышел из горницы.
* * *
А на Москве такая кутерьма поднялась, какой доселе москвичи и не видывали. Гонцы метались по окрестным сёлам; к Николе Мокрому свозили прокорм, отряжённые тысяцким люди составляли обоз; у заветных княжьих складниц толпились чёрные слобожане - основа и слава будущих ратей московских. Прикладывали по руке мечи, копья да короткие сулицы… В кузнях спешно ковали кольчуги, на боярских дворах звон да шум: каждому лестно перед князем такую дружину выставить, абы почище была, чем у прочих…
Со стороны поглядеть - в самом деле кутерьма кутерьмой, а вглядишься построже, так и нет никакой кутерьмы: основательно, деловито сбивалась московская рать. Тайно да тихо, ан, оказывается, все у Данилы Александровича для войны наготове. Хитрил тысяцкий Протасий, говоря, что, мол, маловато трёх дней на сборы - не в три, а в два дня срядили полки!