Читать «Кораблекрушение в Викхэмптоне» онлайн - страница 3

Она лежала лицом вверх, одетая в черное, красивая голова покоилась на чернильно- черной подушке ее собственных мокрых волос. Никогда до этого я не видел, никогда не видел и после, таких темных глаз. Сколько раз я думал, как это было — глядеть в них, когда они были наполнены жизнью… если они были ею когда-то наполнены…

— А это как понимать? — спросил Уоткинс, показывая на три медноцветных металлических шипа, торчащих из ее головы.

Я мог только пожать плечами. Мне также не хватило слов, когда спросили мое мнение по поводу кандалов на ее запястьях. Цепь, которая, очевидно, связывала кольца, была разорвана.

— Там еще один, — завопил Уоткинс, поверх шипения прибоя и свиста ветра. Я подошел ближе, опустился на колени и был весьма обрадован, обнаружив, что эта последняя фигура оказалась не трупом, а деревянной носовой фигурой судна. Это тоже была любопытная вещица, похожая скорее на стоящую на хвосте змею или, быть может, морского угря, с гордо торчащими женскими грудями и шипастой короной на голове. Лицо имело самый злобный характер, с глубоко посаженными глазами и ощерившимся ртом.

— Что теперь нам делать, доктор? — спросил меня священник Джеймс.

— Рекомендую перенести их наверх на холм к мистеру Уоткинсу и оставить в сарае до утра. Пожалуй, нам лучше не пытаться в такую бурю пройти весь путь до поселка. Это годится, мистер Уоткинс?

— Вполне, доктор. И вас всех приглашаю остаться, — сказал овцевод-пастух.

Мы подняли мокрые тела одно за другим на плоскую телегу мистера Олдрича и поплелись извилистой тропинкой на выступ высоко над берегом. Отсюда было недалеко и до дома мистера Уоткинса, дом его был без претензий, его можно было даже принять за смешное нагромождение камней и соломы.

3

Лихорадка жестоких воспоминаний опустошает краткие часы моего сна. Какой холодный и бездушный ветер наполняет тогда парус моего беззащитного разума! Мне снится мелькающее судно, обезумевшие умирающие люди. Я слышу, как барабанит дождь и стучат копытца, и ощущаю безмолвные груди против своего взбесившегося сердца. Как страшусь я проклятого сна! Прошлое вбивает в мой череп страшные картины!

* * *

Мы сгрудились вокруг камина, мокрые до костей, наши эмоции иссякли. Этой ночью мы больше ничего не могли сделать. Разлили темный и горький эль.

— Они не из наших мест, — сказал священник, человек среднего возраста.

— Наверное, иностранцы, заблудившиеся в шторм, — предположил Уоткинс.

Большая часть разговора касалась девушки с тремя странными шипами, вбитыми в голову. Очевидно, она была какой-то пленницей. Хотя, зачем понадобилось кому-то вбивать в нее шипы? Я обнаружил, что трудно принять факт, что самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, была мертва.

Уоткинс следил за мной, его обветренное лицо подсвечивалось снизу огнем камина.

— Доктор Майлс, что вы все-таки думаете об этих гвоздях? Они не похожи ни на один металл, что я когда-либо видел.

— И я не видел, — эхом отозвался Олдрич.

У меня, конечно, не было объяснения. Я удивляюсь и по сей день.

— Не знаю, — ответил я. Когда я впервые увидел эти шипы там, на дождливом берегу, то предположил, что они из меди или даже из золота, но, уложив тела на рассыпанную солому на полу сарая, я наклонился, чтобы получше их рассмотреть. Я не могу с уверенностью сказать, что эти шипы вообще были металлическими. Хотя в них было нечто от золота, я вспоминаю, что они так же были какими-то полупрозрачными, что-то вроде янтаря. И, все-таки, это был не камень и не вполне металл. Субстанция совершенно незнакомая.