Читать «РУДОЛЬФ АБЕЛЬ ПЕРЕД АМЕРИКАНСКИМ СУДОМ» онлайн - страница 16

Увы! Как мы увидим из материалов судебного следствия, Томпкинс так и не доказал этого, хотя и добился осуждения Абеля. Но осудить и доказать — не всегда одно и то же.

Понимая, очевидно, слабость позиции главного свидетеля обвинения Хейханнена, Томпкинс попытался заранее повлиять на оценку присяжными его показаний.

«Основываясь на обычной практике, — говорил он, — я уверенно могу вам сказать, что защита будет оспаривать показания этого свидетеля. И все же, как мне кажется, вам нужно помнить следующее: этот соучастник отказался от участия в заговоре. Он покончил со старыми грехами и говорит правду».

Чтобы компенсировать слабость своей аргументации, прокурор напирал на вещественные доказательства, найденные при обыске у Абеля. Он не гнушался и такими юридически сомнительными доказательствами, как «перехваченная» ФБР радиограмма, отправленная якобы из Москвы Абелю, уже после его ареста. Однако не было никаких доказательств того, что она предназначалась именно Абелю. Более того, условия связи, по которым была принята «перехваленная» радиограмма, не совпадали с теми, какие имел Абель (другие позывные).

Было пущено в ход и письмо, написанное якобы Абелем Хейханнену, «найденное» в Проспект — парке в замурованном тайнике, который был указан ФБР этим провокатором. Вызванный в суд эксперт показал, что письмо это напечатано на пишущей машинке, принадлежавшей Абелю.

Томпкинс назвал его «одним из самых веских доказательств по делу».

Но вот беда: письмо было «найдено» много времени спустя после ареста Абеля, когда его пишущая машинка находилась в полном распоряжении ФБР. На ней можно было написать любое письмо и замуровать его в любом месте. Можно поверить эксперту, что оно было исполнено на машинке, принадлежавшей Абелю, но никаких доказательств, что оно было исполнено самим Абелем и предназначалось действительно Хейханнену, представлено не было.

В числе вещественных доказательств фигурировала и карта, действительно изъятая у Абеля при аресте. На ней имелись пометки, которые обвинение трактовало как «районы обороны США». На самом же деле это была обыкновенная туристская карта, не имеющая никакого военного значения. Абель просто отмечал на ней места, где он бывал, и понятия не имел, что в каких‑то из этих пунктов есть военные объекты.

И уж совсем никакого отношения к Абелю не имела пустотелая монета, найденная мальчишкой — газетчиком четыре года назад. Кстати сказать, суд потратил на нее довольно много времени.

Для любого юриста шаткость подобного рода «доказательств» совершенно ясна, но на неискушенных присяжных они производят сильное впечатление. Недаром один из них заявил после процесса: «Здесь было представлено очень много доказательств, и материалы ФБР выглядели внушительно».

Томпкинс, опытный юрист, несомненно, знал и понимал силу воздействия на присяжных представленных обвинением вещественных доказательств. Он утверждал, что «убежден в том, что обвинение доказало правильность своей позиции не только вне разумных необходимых сомнений, но и вообще вне всяких сомнений».