Читать «Горькое вино Нисы (Повести)» онлайн - страница 70
Юрий Петрович Белов
Спускаясь по каменным ступеням со стены, он уже не испытывал и доли отчаяния, подступившего вдруг минуту назад, когда вспомнил свои страдания и подумал, что принял их зря. В конце концов мир населен не одними только злыми духами, есть и добрые. Он возьмет их себе в помощники. И все свои мысли, все, что передумал и понял за мучительные эти годы, запишет в книгу, чтобы не забылось, не затерялось, чтобы не исказили их.
Было уже темно, но в густой сини неба проблеснула пока лишь одна, самая яркая, звезда. Внизу же, под стеной, сумерки сомкнулись, тянуло сыростью и прохладой воды, бегущей по выложенному камнем подземному водостоку.
Ночная птица бесшумно скользнула над самой головой, обдала ветром. Барлаас вздрогнул, пригнулся и посмотрел ей вслед. На мгновенье она показалась в просвете между башнями и скрылась, словно ее и не было. Он знал, что все — и доброе и злое — имеет свое обличье. Может быть, это пролетел один из пороков, поражающий людей, принявший облик совы? Или это сострадание мелькнуло?
Обида кольнула в сердце. Если он, пришедший к мудрости, не может отличить добра от зла и вздрагивает при виде ночной птицы, то что остается только еще идущим к мудрости, сомневающимся, не твердым в вере, заблудшим или попавшим в сети Манью? Как он сможет помочь нм?
Сомнения стали приходить там, на барже с благоуханной проклятой миррой. Вырвавшись из плена, он подумал, что оставил их на берегах Нила, но ошибся. Значит, это был обман, когда, глядя на пламенеющий закат, только что почувствовал он себя снова молодым, полным сил, способным начать все сначала. Нет, ничего нельзя повторить, тем более молодость. Жизнь необратима. И люди не бессмертны. Сколько осталось ему? Успеет ли сделать что задумал?..
Возле дома чадным пламенем вспыхнул светильник с мидийским черным маслом. И будто по этому сигналу у въезда в Нису завыли трубы. Низкий стонущий звук поплыл над землей, и Барлаас понял, что едет кави Гисташп. И в этот миг сделал новое открытие: он думал, что спокойная мудрость вошла в него прочно, но тут сердце зачастило и дыхание стало хриплым и жестким, как на тяжелой работе. Только чуть позднее понял он, что не близкая встреча с давним покровителем, а снова разбуженная память ввергла его в смятение. Пылал во дворе крепости чадящий светильник. Тревожно гудели медные трубы. Топот коней, звон металла и людские голоса становились все громче, все явственней. А он видел иной огонь и иных всадников.
…Скакали по берегу персидские воины, гикали, кричали, пускали стрелы с горящей паклей. Одна угодила в баржу. Смола занялась голубым чадным пламенем, рабы стали сбивать его скинутыми драными рубахами. Огонь пропал, но повалил едкий дым, стал раздирать легкие. Они были прикованы на ночь к барже, а стражники сбежали, и теперь несчастные, задыхаясь, кашляя, хватаясь за грудь, рвались с цепи, словно обезумевшие псы. Спасительная вода была рядом, да не достать ее.
Дым разъедал глаза, и все-таки Барлаас увидел, узнал среди скачущих вдоль берега воинов внука Гисташпа.
— Баствар! Баствар! Я здесь!