Читать «Горькое вино Нисы (Повести)» онлайн - страница 145

Но вечером Сережка на Светку не смотрел. Она надулась, расстроилась и произнесла с отчаянной бравадой:

— Что ж, сердцу не прикажешь! Как-нибудь переживем.

А я ловила недоуменные, жаждущие объяснений взгляды Сергея и сначала не поняла, раздражать меня стала его непонятливость и навязчивость. Лишь потом открылось: он ведь со мной хотел быть, он намек неверно понял.

Самолюбие мое польщено было. Но ведь он не принадлежал к „нашей породе“…

Ах, как я тогда заблуждалась!

У меня хватило бестактности подойти к нему и в ответ на трепетный, вопрошающий взгляд сказать:

— Что ж ты, чурбан бессердечный? Девчонка сохнет по тебе, а ты…

— Девчонка? — у него лицо вытянулось.

— Да Светка, Светка! — сказала я раздраженно. — Из-за тебя же все это затеяли!

Боже мой, сколько глупостей я наделала в ту пору!..»

«Учитель С. Ф. Саламатин своими письмами оказывает на Смирнову В. положительное влияние. Сообщить, что в колониях общего режима осужденные имеют право в течение года на три краткосрочных и два длительных свидания (длительное только с близкими родственниками) и что он мог бы при желании приехать и повидаться со своей знакомой. Думаю, их встреча будет, полезной».

(Из дневника индивидуальной воспитательной работы начальника 1 отряда лейтенанта Керимовой).

Сережа, дорогой мой, здравствуй!

Если б ты мог представить, как нужны мне твои письма. Помнишь, я писала тебе о птицах, которые залетают к нам? Но это дикие голуби, в руки они не даются. А твои письма согревают душу. Прости за сентиментальность. Когда-то я презирала всякое слюнтяйство, а теперь вот сама… Но пойми — хочется нежности.

У меня постепенно прошел страх. Он был так силен, что я боялась признаться в этом тебе. Страх жил во мне с той самой минуты, когда подвернулся под руку злосчастный подсвечник и я увидела кровь на линолеуме, у виска упавшего… Даже когда ты сказал, что спасешь меня, примешь мою вину, и когда поначалу следователь поверил, тебя увезли, а я осталась на свободе, — даже тогда облегчение не пришло, все во мне дрожало от страха перед арестом, тюрьмой, колонией. Я каждую ночь видела во сне одно и то же: со скрежетом растворяется решетчатая дверь и меня вводят в длинный-длинный коридор. По обе стороны — двери с зарешеченными окнами, в эти окна смотрят на меня горящие глаза заключенных. Коридор низкий, и я иду, согнувшись, под этими взглядами. Хочется распрямиться, поднять голову, а не могу…

Мы там ничего не знаем о местах заключения. В воображении перемешалось прочитанное и увиденное в кино — столько всего ужасного… Штирлиц мог спокойно сидеть, запертый в камере, и обдумывать свое положение. Но ведь я не Штирлиц. И не Серый Волк. Помнишь, мы зачитывались этой книгой? Кто-то принес ее на курс, давали только на одни сутки. Не знаю, тебе досталась?