Бабушки охали — что же такое будет.Бабушки охали — как же все это станется.И я понимала — меня растят на убойКакому-то чувству чудовищного размаха.И вот — мне уже возмутительно много лет,А чувства такого все нет и нет.И я знаю — есть женщины, из которых все до однойМогут встать стеной.И сказать — что мол «наши мужья нам нравятсяБольше Джереми Айронса!!!»Но я никогда не видела их мужей,Не снимала с них галстуков, не целовала их шей.И возможно поэтомуМне так никто и не нравится.Кроме, конечно же, Джереми,Джереми Айронса…
* * *
Проснулась обнаженная, к полуднюОделась и хожу в ночной рубашке,Не ем, не пью, смотрю себе в окно,То чиркну спичкой, то чирикну птичкой.И мнится мнe: я — Дедушка Мороз,И среди лета в загородный домКо мне приходят дети — сто детей,И сто мешков им взвалены на плечи.Мы, дети, — говорит один из них,Не верим в Дед Мороза и пришлиЗатем, чтоб возвратить тебе подарки.И я, как Дед Мороз, бегу в киоскПока светло, за сладостями к чаю.Спасибо, навестили старика,А то хожу один в ночной рубашке.
* * *
Она встала на цыпочки, и закрыла окно щитом,И он тоже проснулся, и нащупал спички в комоде,И они стояли так близко, как дождь и дом,Когда дом все стоит, а дождь не проходит.И тогда он сказал ей, что наступает зима.Они сняли две комнаты в доме напротив почтамта,И она целый вечер на коленях расставляла тома,Чтобы Тютчев был там-то, а Данте был там-то и там-то.И они просыпались, курили, варили овес,Он часами смотрел, как, живая от края до края,Она неподвижно лежала под дождем его слез,Иногда открывая глаза, иногда закрывая.
* * *
Забуду перед сном дневные лицаИ помня, что не так уж мы близки,Надену свитер, брюки и носки,Чтоб ты не постеснялся мне присниться.Давно не налетали не дубыветра, но шляпок просто тьма под дубом.Не мог бы ты со мной еще немгубо,немруко и немного здесь побыть?Еще никто не умер от любви.Малину девочка несет в панаме.И на мече, который между нами,соломинки роняют муравьи.
* * *
Под простынкой не в полоскуи не в клетку, а в цветочек,чистый хлопок, сто процентов,спит мужчина, настоящий.Очень странно, неужелиэто правда, сяду рядом,он глаза приоткрывает,смотрит дико, пахнет медом.
* * *
Пусть я без тебя в новый день перееду,но зная, что ты позвонишь перед утром,сдвигаю свою событийную утварьпоближе к началу беседы.Поближе к началу беседысдвигаю свою событийную утварь,и если ты мне позвонишь перед утром,то я в новый день перееду.Я с ней в новый день перееду.И так как сожительство не состоялось,то ты мне — событель. Мой внутренний ярусХранит событийную утварь беседы.Твою и мою событийную утварь.Имущество наше растет соразмерноЧасам и минутам. И дикие серныМне снятся, когда ты звонишь перед утром.
