Читать «Они встали на пути «Тайфуна»» онлайн - страница 8

Костя Пахомов к этому времени был известен всем и каждому на заводе — он был редактором «Мартеновки». Он не только помнил Петра Лидова — он сидел за его столом в редакции заводской многотиражки и нес на своих плечах тот груз, который раньше нес Лидов. В конструкторском бюро его считали одним из способнейших молодых конструкторов. Трудно было узнать в нем того паренька, что пришел на завод из школы ФЗО в 33-м году. В коллективе он славился как прекрасный альпинист и лыжник. Он быстро стал вожаком молодежи, всегдашним заводилой интересных комсомольских дел. Сам он был из Краснодара, где родился тогда, когда город назывался еще Екатеринодаром. Он любил рассказывать о своем родном городе на Кубани порой называл себя казаком. Жил вдвоем с матерью Анной Николаевной. В Москву перебрался еще школьником. После семилетки работал на заводе монтером, учился в заводском техникуме. После техникума учила в заводском Металлургическом институте. Окончив институт, перешел в КБ. Очень скоро начал выполнять свой личный план на сто пятьдесят процентов. Его друзья-спортсмены запомнили его как бесстрашного и находчивого альпиниста, верного и надежного друга в горах. Из любого положения находил Костя выход, никогда не теряя редкостного хладнокровия. С ним было весело и интересно.

И вот настал день, когда в последний раз Костя Пахомов и его товарищи, сдав пропуска, вышли из заводской проходной на Золоторожский вал. С тоской оглянулнсь они на родной завод. Трубы его не дымили. Не дымила и единственная труба, оставшаяся от Гужона Опустел огромный завод. Но нет, не достанется он Круппу!

На Волоколамском направлении немцы вновь перешли в наступление. Войска 16-й армии Западного фронта с трудом отражали удар 46-го моторизованного корпуса, направленный по приказу ставки фюрера встык Волоколамского и Можайского укрепрайонов. Четвертая армия вермахта находилась уже в 80 километрах от Москвы. Дипломатический корпус покинул Москву. Гитлеровцы были убеждены, что операция «Тайфун» сокрушит большевистскую столицу.

Но именно в эти, самые тревожные дни войны как никогда громко зазвучал боевой призыв партии. По радио выступил А. С. Щербаков. «Над Москвой нависла угроза, — сказал Щербаков. — Но за Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови… Товарищи москвичи! Каждый из нас, на каком бы посту он ни стоял, какую бы работу ни выполнял, пусть будет бойцом армии, отстаивающей Москву от фашистских захватчиков».

К москвичам обратился и Московский Совет: «Москвы не отдадим! Москва будет советской!..»

А 19 октября Государственный Комитет Обороны принял решение ввести со следующего дня осадное положение в столице и в прилегающих к ней районах.

Именно в эти дни октября сорок первого взялась за оружие пятерка с заставы Ильича.

По рекомендации комсорга «Серпа и молота» райком комсомола направил пахомовскую пятерку в МК ВЛКСМ, находившийся в Колпачном переулке. Еще в июле ЦК партии принял постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск». Особая роль в организации борьбы во вражеском тылу отводилась Ленинскому комсомолу. Во время одного из первых налетов «Люфтваффе» на Москву самолеты генерал-фельдмаршала Кессельринга разбомбили многоэтажное здание Московского городского комитета комсомола на улице Куйбышева. Боевой штаб московских комсомольцев перебрался в дом ЦК ВЛКСМ, но и там упала фашистская бомба. Горком, обком и ЦК комсомола переехали в Колпачный переулок. Добровольцев принимали секретари ЦК и МК комсомола. Секретарь ЦК ВЛКСМ Николай Михайлов питал к серпомолотовцам понятную слабость — сам с 1924 года работал на заводе листопро-катчиком. В партизаны-разведчики отбирали лучших из лучших. Серпомолотовцы прошли все. И все получили строгий наказ: никому, даже матери и отцу, ни слова, куда, на какое дело они уходят. Ушел, мол, в армию, и все!