Читать «Газета День Литературы # 102 (2005 2)» онлайн - страница 53

Нет, не надо было убивать корову. Он знал: мужик всё простит, даже испорченную красавицу-дочку, только не убийство кормилицы-коровы. Видно, самогонки у него действительно больше не было. И даже когда Франька — знаток физиологии животных — прицелился корове прямо в сердце, мужик не повёл их в свои "закрома", а только, безнадежно махнув рукой и прикрикнув на всхлипывающую дочь, побрёл за дом, где начинался искалеченный, оглушенный войной лес.

А через два часа, вгрызаясь в запеченный на костре кус говядины, Франька каким-то звериным чутьем угадал — хана. Спастись уже не удастся. Тем не менее, он рванул в дом, где, разбросав шинели и грязные сапоги, пьяно храпели четверо его дружков, взлетел по лестнице на чердак и, забившись чуть ли не под самую стреху, затаился. Но и его, будто ржавый, гнутый гвоздь, вскоре выковыряли оттуда.

Их поставили к стене баньки, предварительно выгнав оттуда размазывающую по щекам слезы девушку. Ей сказали идти домой, но она, вдруг перестав всхлипывать, осталась рядом с нагрянувшими "смершевцами" и даже попыталась взять у одного из них автомат. Но тот, наподдав ей ногой по крутому заду, быстро загнал девицу в хату. Приговор был короткий: "За дезертирство, за мародерство и издевательство над мирными жителями — смерть".

Лейтенант, бесстрастно объявивший приговор, еще раз посмотрел на ткнувшуюся влажным носом в землю искромсанную коровью тушу, потом на стоящих у стенки дезертиров и вдруг, словно впервые увидев трясущегося Франьку, властно, но уже явно мягче спросил:

— Тебе сколько лет?!

Франька знал, что выглядит моложе своих девятнадцати. Учеба в художественном училище, чистенький быт не изнуряют организм и не старят. А месяц в голодной, холодной учебке, неделя окопной жизни вообще превратили его в чахлого подростка. Потому теперь, испуганно моргая и заикаясь, он пролепетал "почти семнадцать".

Лейтенант приказал ему отойти в сторону и, когда пули прошили четверых, оставшихся у баньки, уже не глядя на стоящего рядом Франьку, сердито сказал:

— Раз в армию попал, то честно служи. А еще раз дернешься, лично пристрелю! — И, сделав несколько шагов к своему небольшому, страшному отряду, вдруг снова остановился и внимательно посмотрел на Франьку. — Ты что падалью воняешь?! Хочешь жить, избавляйся от этого.

Франька долго потом будет гадать: как этот человек, рыщущий в поисках дезертиров по топким гнилым болотам, безошибочно уловил исходящий от него, живого и невредимого, запах смерти. Бредя за лейтенантом в часть, он уже знал, что кому-то из них теперь не жить. К счастью, через неделю лейтенант погиб под гусеницами немецкого танка, когда со связкой гранат попытался остановить его. А Франьку как будто спасал тот трупный дух, что несла с собой война. Но впереди маячила мирная жизнь, которая, он был уверен, готовила ему еще больше испытаний. Однако Франька ошибся. Там, куда он попал, его запах оказался привычным и никаких вопросов не вызывал.