Читать «ЗАВЕТ ПРЕПОДОБНОГО СЕРАФИМА христианским супругам, родителям и детям» онлайн - страница 16

     "Однажды, - рассказывает Августин, - когда я был еще ребенком, я вдруг заболел так сильно затвердением желудка, что едва было не умер от воспаления. Мать моя была встревожена до глубины души. Но что было причиной ее беспокойства? Боялась ли она лишиться сына? Несомненно, она, как мать, этого опасалась. Но Ты знаешь, Господи, - продолжает блаженный Августин, - что мать моя еще сильнее желала родить меня для вечного спасения, чем дать мне жизнь временную. Ее непорочное сердце билось надеждой доставить мне чрез св. крещение новую, вечную жизнь. Вот почему она беспокоилась, умоляла, чтобы меня окрестили, чтобы я очистился от беззаконий и произнес обет веры в Тебя, Иисусе, Спасителя моего".

     Пока Августин был в опасности, Патрикий позволял Монике действовать, как она хотела. Он слишком равнодушно относился к вере, но, надо ему отдать справедливость, был настолько честен и великодушен, что не хотел, видя сына на краю гроба, стеснять свободу его совести, не хотел также усиливать горя Моники, боявшейся за жизнь сына, еще более тяжким горем - видеть его потерянным для вечной жизни. Но лишь только опасность миновала, Патрикий снова оказался прежним язычником и объявил свою волю, чтобы крещение сына было отложено на неопределенное время. Моника не настаивала: она слишком хорошо знала, что настаивать против воли Патрикия было невозможно. Она повиновалась этому решению.

     Но, с покорностью взирая на опасную будущность, на которую обрекла ее воля мужа, Моника чувствовала, что ее обязанности сделались еще труднее, что она должна еще неусыпнее следить за душою сына. Смущенная недавнею опасностью, которой он подвергался, но в то же время утешенная и поддерживаемая тем, что заметила отрадного в душе Августина во время его болезни, она решилась не оставлять его ни на минуту и, все более и более жертвуя для него пустыми светскими увеселениями, сделалась его ангелом-хранителем, его видимым провидением. Но этим еще не ограничился ее подвиг. Для того, чтобы ни в чем не встречать препятствия к достижению своей благой цели, Моника более, чем когда-нибудь, старалась вести себя в отношении к мужу, свекрови, родственникам и даже слугам со всевозможною кротостию и терпением, о которых мы уже говорили ранее: таким поведением она надеялась обезоружить всех, надеялась даже склонить их к содействию в достижении ее высокой цели.

     Замечательно, что ее свекровь, женщина высокомерная и грубая, которая, по несправедливым наговорам слуг, не любила Монику, первая поддалась ее влиянию. Моника обезоружила ее постоянною кротостию, вниманием, почтительною преданностию, и ее предубеждения мало-помалу исчезли. "Свекровь ее (Моники), - говорит блаженный Августин, - которая сначала была возбуждена против нее ложными наговорами негодных служанок, полюбила ее за кротость, предупредительность, всегдашнюю покорность и ласковость, так что она сама (свекровь) открывала наедине своему сыну злоязычные нашептывания служанок на его жену, поселявшие раздор в их семействе, и требовала для них справедливого наказания. Патрикий, исполняя волю матери, приказывал наказывать служанок, и свекровь тут же приговаривала, что каждая служанка, которая в своих расчетах позволит себе наушничать против Моники, должна ожидать себе такой же награды. С той поры, конечно, все служанки замолкли, ибо Моника стала жить с свекровью в неизменно-приязненных отношениях".