Читать «Газета День Литературы # 57 (2001 6)» онлайн - страница 48

Ну не хочу, не хочу я, чтобы моя Родина превращалась во вторую Америку! Я — русский человек и хочу жить в России! Которая — нравится это кому-то или не нравится — без смирения и покаяния невозможна. (Хотя, наверное, и без греха — тоже…)

Следующий журнал — "Проза с автографом", выходящий под редакцией Владимира Крымского, и в нем — очередная встреча с «Дневником» Есина (на этот раз за июнь-сентябрь 2000 года). Здесь же — заслуживающие прочтения новый перевод "Слова о полку Игореве" Юрия Разумовского (хотя это и не проза), повесть Веры Галактионовой "Мы будем любить", рассказы Ивана Зорина, Нины Шевцовой, воспоминания Вадима Кожинова "О себе" и целый ряд других интересных публикаций.

Хорошее впечатление оставляет пришедший на днях из Хабаровска третий-четвертый номер журнала "Дальний Восток" за нынешний год. В нем, в частности, мне встретилось несколько очень любопытных эпизодов. Например, в рассказе Валерия Роньшина "Пасмурные дни" имеется одна на первый взгляд абсолютно бытовая сценка, в которой лежат в кровати после бурной любви мужик и баба и ведут такой диалог:

" —…Женщина, — важно вещал Кармалютов, — это бутерброд.

— В чем же я буду ходить зимой, — отвечала ему на это Даша. — У меня же нет шубы, даже искусственной.

Кармалютов начинал потихоньку раздражаться.

— Я не понимаю, Даша, как ты можешь говорить о таких вещах?

— О каких — о «таких»?

— Ну вот — нет шубы… в чем я буду ходить зимой…

— Ну а в чем я буду ходить зимой?

Кармалютов откидывался на подушку полностью обессиленный.

— Ну а в чем ходил Федоров? — слабо спрашивал он.

— Да какой еще Федоров?.. Гос-с-споди…

— Такой. Философ наш гениальный. Он постоянно ходил в драненькой шинельке. И умер, заметь, от дружеской заботы. Был сильный мороз, и друзья закутали его в шубу. Он простудился, заболел воспалением легких и умер. А пошел бы в своей драненькой шинельке — организм бы мобилизовался; глядишь — и еще бы пожил…

— Кармалютов, иди ты в жопу! — в сердцах восклицала Даша и отворачивалась к стене.

— Пострадать надо, — вещал ей в спину Кармалютов. — Пострадать… Ты пойми, Даша: и та жизнь, которую ты ведешь, — плохая; и та жизнь, которую я веду, — тоже плохая. Но моя жизнь все-таки лучше твоей. Нравственнее. Потому как я — страдаю…"

Не знаю почему, но выписывал сейчас эту цитату, и меня не покидало ощущение, что здесь изображены не рядовые персонажи, а Россия и интеллигенция: страна спрашивает нас, как ей конкретно не сдохнуть зимой от мороза, а мы поимели ее и философствуем об очистительной пользе страдания. Вместо того чтобы думать, как бы ей шубу к холодам справить. Пока Чубайс не начал свои веерные отключения…

Запомнились также некоторые страницы из помещенного в этом же номере эссе Владимира Тыцких "Десятая книга", посвященного его размышлениям о природе творчества, о жизни и времени. В частности, например, такие его высказывания:

"…В последние годы пишущих стихи в России, по-моему, даже прибавилось. При невостребованности поэзии издателями и утрате к ней массового читательского интереса объяснить этот феномен можно разве что повышением травматизма русской жизни и лечебными свойствами поэзии…"