Читать «Все утра мира» онлайн - страница 27

Он забрался под хижину, зябко кутаясь в черный плащ. Мороз был так силен, что ему пришлось надеть под плащ шубу из бараньего меха. И все же сидеть было холодно. Даже член его застыл и съежился.

Он начал подслушивать. Ухо, прижатое к ледяной стене, ломило от стужи. Сент-Коломб развлекался, делая пиццикато на пустых струнах своей виолы. Потом несколько раз провел по ним смычком, исторгнув долгие меланхоличнее звуки. Временами, как это часто с ним бывало, он принимался говорить. И говорил и играл он бессвязно, то и дело прерываясь. И игра его казалась теперь старчески небрежной и унылой. Господин Маре приник к щели между досками, пытаясь разгадать смысл слов, что бормотал господин де Сент-Коломб. Но он ничего не понял. До него доносились только обрывки речи, лишенные всякого смысла, – «персиковый сироп… суденышко…» Потом господин де Сент-Коломб заиграл «Чакону» Дюбуа, которую некогда исполнял в концертах вместе с дочерьми. Господин Маре узнал главную ее тему. Наконец пьеса закончилась, величественная, прекрасная. И тогда он услышал горестный вздох, вслед за чем господин де Сент-Коломб тихо и жалобно произнес:

– Ах, я обращаюсь лишь к теням, которые слишком состарились, чтобы приходить сюда! Ах, если бы в мире сыскался, кроме меня, хоть один живой человек, способный судить о моей музыке! Мы бы побеседовали с ним! Я бы доверил ему эту музыку и смог бы спокойно умереть!

Тогда господин Маре, весь дрожа от стужи, также испустил тяжкий вздох. И, еще раз вздохнув, робко постучался в дверь хижины.

– Кто это там вздыхает в ночной тиши?

– Тот, кто бежит дворцов и ищет музыку.

Господин де Сент-Коломб сразу понял, о ком идет речь, и возрадовался. Наклонясь вперед, он толкнул дверь кончиком смычка, и та приотворилась. Узкая полоска света, падавшая из щели, была тусклее сияния полной луны, которая озаряла скорчившегося у порога Марена Маре. Господин де Сент-Коломб подался к двери и вопросил:

– Чего же вы ищете в музыке, сударь?

– Я ищу в ней горестный плач и сожаления.

Тогда хозяин встал на ноги и, дрожа, широко распахнул дверь хижины. Церемонным поклоном он приветствовал вошедшего господина Маре. Сперва оба они молчали. Потом господин де Сент-Коломб опустился на свой табурет и сказал Марену Маре:

– Садитесь!

Господин Маре сел, не снимая меховой шубы. Так они и сидели некоторое время, в смущении и бездействии.

– Сударь, могу я попросить вас дать мне последний урок? – спросил, наконец решившись, Марен Маре.

– Сударь, могу ли я попытаться дать вам мой первый урок? – глухим голосом возразил ему господин де Сент-Коломб.

Господин Маре склонил голову. Господин де Сент-Коломб кашлянул и объявил, что хочет кое-что сказать. Он говорил отрывисто, перемежая речь вздохами:

– Это очень трудно, сударь. Музыка нам дана просто для выражения того, что не может выразить слово. В этом смысле она не вполне человечна. Уразумели ли вы наконец, что она не годна для королей?