Читать «Наследство последнего императора» онлайн - страница 513
Николай Волынский
Когда Государь уходил, то сказал, что Прасковья Ивановна единственная истинная раба Божия. Все и везде принимали Его как Царя, а она одна приняла Его как простого человека.
От Прасковьи Ивановны поехали к Елене Ивановне Мотовиловой. Государю было известно, что она хранила переданное ей Н. А. Мотовиловым письмо, написанное Преподобным Серафимом и адресованное Государю Императору Николаю II. Это письмо Преподобный Серафим написал, запечатал мягким хлебом, передал Николаю Александровичу Мотовилову со словами:
– Ты не доживешь, а жена твоя доживет, когда в Дивеево приедет вся Царская Фамилия, и Царь придет к ней. Пусть она Ему передаст.
Мне рассказывала Наталия Леонидовна Чичагова (дочь владыки), что когда Государь принял письмо, с благоговением положил его в грудной карман, сказав, что будет читать письмо после.
А Елена Ивановна сделалась в духе и долго, 1,5 или 2 часа Им говорила, а что сама после не помнила. Елена Ивановна скончалась 27 декабря 1910 года. Она была тайно пострижена.
Когда Государь прочитал письмо, уже вернувшись в игуменский корпус, Он горько заплакал. Придворные утешали Его, говоря, что хотя Батюшка Серафим и святой, но может ошибаться, но Государь плакал безутешно. Содержание письма осталось никому неизвестно.
В тот же день, 20 июля, к вечеру все уехали из Дивеева. После этого со всеми серьезными вопросами Государь обращался к Прасковье Ивановне, посылал к ней Великих князей. Евдокия Ивановна говорила, что не успевал один уехать, другой приезжал. После смерти келейницы Прасковьи Ивановны Матушки Серафимы спрашивали все через Евдокию Ивановну. Она передавала, что Прасковья Ивановна сказала:
Блаженная умерла в августе 1915 года. Перед смертью она все клала земные поклоны перед портретом Государя. Когда она уже была не в силах, то ее опускали и поднимали келейницы.
– Что ты, Мамашенька, так на Государя-то молишься?
– Глупые, Он выше всех царей будет.
Было два портрета царских: вдвоем с Государыней и Он один. Но она кланялась тому портрету, где Он был один. Еще она говорила про Государя:
– Не знай Преподобный, не знай Мученик!
…Незадолго до смерти Государя Прасковья Ивановна сняла Его портрет и поцеловала в ножки со словами:
– Миленький уже при конце.
«Произойдет великая продолжительная война и страшная революция в России, превышающая всякое воображение человеческое, ибо кровопролитие будет ужаснейшее. Бунты – Разинский, Пугачевский, Французская революция – ничто в сравнении с тем, что будет с Россией. Произойдет гибель множества верных Отечеству людей, разграбление церковного имущества и монастырей, осквернение церквей, уничтожение и разграбление богатства добрых людей, реки крови прольются. Но Господь помилует Россию и приведет ее путем страданий к Великой Славе. Освобождение Святой Руси начнется через сто лет после моей смерти».
Иван Иванович дочитал последние строки, погасил свет и, неожиданно для самого себя, сразу уснул. Утром с удивлением вспоминал не только то, что он прочел в досье Новосильцевой, но и ее обещание, что чтение окажется хорошим снотворным.
