Читать «Пять имен. Часть 2» онлайн - страница 227

— Мы приветствуем тебя, принчипе! — кричала толпа. — Долой Альбицци! Да здравствует "Установление Справедливости!"

— Тому два дня, как я приехал через ворота Сан-Никколо, а не через Сан-Галло, как вы ожидали — сказал мессер Козимо. — Сегодня будний день, ординарный четверг. Прошу вас, разойдитесь, приступите к своим обыденным занятиям. Давайте достойно проведем будний праздник.

И граждане Флоренции с радостью присягнули первому среди равных.

Тут появился зачинщик славного погрома Якопо Чинко и его люди, ведущие арестованных дельи Альбицци и тех, кто вступался за них.

Толпа возмутилась и кричала о казни.

Но мессер Козимо, рассмотрев израненных и измаранных грязью неприятелей, повергнутых у ног его, рассудил так:

— Тот, кто казнит или изгоняет своих врагов, тем самым показывает меру своего страха перед ними

Я предложу Синьории изгнать только тех, кто поднимал вооруженный мятеж и нанес ущерб имуществу горожан. Сродники же Ринальдо дельи Альбицци, если захотят, пусть остаются в городе, выплатив в казну пеню за смуту и нарушение "Установления Справедливости". Но сам Ринальдо должен будет искупить свою вину там", — и мессер Козимо указал в сторону плотницкой работы.

Монна Беатриче дельи Альбицци, испуганная избитая, в разорванном платье, зарыдала, и заламывая руки, стала умолять мессера Козимо сжалиться над ее своевольным мужем.

Мессер Козимо ласково успокоил ее, а люди на площади стали громко смеяться, потому что поняли наконец, что же за сооружение возвели плотники на помосте.

То была большая деревянная арка, изогнутая в форме замочной скважины.

Капитан Народа протащил мессера Ринальдо сквозь нее дважды — туда и обратно, изрядно поободрав ему бока.

Бывший при этом мессер Никколо да Удзано сокрушался и твердил:

— Язык! Будь проклят мой язык. Зачем я передал глупую шутку моего бывшего друга хитроумным Приорам…

Когда Ринальдо дельи Альбицци, пройдя сквозь замочную скважину, поспешно покинул площадь вместе со своими удрученными домочадцами, мессер Козимо сказал, оглядывая усмиренный город со спокойной суровостью праведного мужа:

— Вот теперь я вернулся навсегда. И с этого дня — запомните мой слова все — ни один, носящий родовое имя Медичи, не покинет Флоренцию. Скорее уж вот эта безгласная, бездушная и бездыханная статуя обретет голос, движение, ярость и страсть. — и мессер Козимо указал на изваяние гордой Иудеянки Юдифи, работы маэстро Донателло, эта статуя издавна была символом свирепого правосудия Флорентийской Республики — царственная женщина с лукавой и победоносной улыбкой заносила над головой поверженного Олоферна меч искривленный, будто адамантовый серп оскопитель Крона. К вящей радости народа — изваяние осталось безгласным, как и было — а если и почудилось старухам легкое движение плеча статуи — так то была всего-лишь бабочка траурница, вспорхнувшая с нагретой бронзы.

И мессер Козимо в благодарность судьбе и справедливости, как земной, так и небесной, с почтением коснулся губами щеки Юдифи, наградив ее целованием сильного.

С триумфом мессер Козимо вошел в Палаццо Веккио вместе с Советом Добрых Мужей.