Читать «Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума» онлайн - страница 88

Особого упоминания заслуживает иммигрантский русский язык. Писатель Сергей Довлатов жаловался мне, что у него мало материала:

— Вот вы, Борис, обладаете уникальной способностью находить юмор, а мне он — ну, не попадается, и каждая реприза на вес золота.

— Сергей, — говорю я ему, — для того, чтобы найти юмор, достаточно открыть любую газету.

Анонсы:

Головокружительные гастроли Людмилы Гурченко"

"Дуэт "Академия" и ошеломляющий Александр"

Реклама медицинских учреждений. "У нас вы можете себе позволить все самое лучшее — аборты, выкидыши, внематочная беременность"

"Метод ускоренного похудания путем отсоса"

И так далее, не говоря уже о разделе объявлений.

Я звоню девушке, делавшей набор моей первой книги, и интересуюсь, как дела, как продвигается работа.

— Все хорошо, вчера я кончила с Вициным. Сейчас я на Моргунове.

Я, сдерживая смех, осторожно, чтобы не спугнуть, спрашиваю.

— Ас акробатами вы кончили?

— На кладбище? О, с акробатами на кладбище я кончила мгновенно. С Моргуновым это может занять чуть больше времени, он все-таки довольно большой.

— Да, он вообще-то крупный.

— Как только кончу с Моргуновым, перейду к Смирнову-Сокольскому. Вы не беспокойтесь, я всегда кончаю вовремя.

Я спросил иммигрантку, вернувшуюся из Одессы, где она навещала родственников, как сейчас жизнь в Одессе.

— Ой, не говорите! Утром нет света, днем нет воды, а вечером они пускают газ.

У моего знакомого есть трехлетний внук. Однажды он приходит домой, и внук ему говорит:

— Дедушка, мы сейчас с бабусей смотрели по телевизору кино, там показывали, как дядя вытащил пи письку и засунул тете в рот. Она ее жевала, жевала...

Тот к жене:

— Что это все значит?

— Да слушай ты его — это такой фантазер!

Иммигранты обожают жаловаться. У моего друга Володи Барса свой бизнес — русский дом отдыха в Катскильских горах. Он все время сетует:

— Борис, Америка — это не сахар. Вот мой выплаченный отель стоит минимум полтора миллиона долларов, а попробуй продать — дадут не больше 800 тысяч. Дом у озера, который я купил за 30 тысяч; мне за него дают 120, и у меня нет выхода, я его должен продать, а если бы я мог подождать два года, то получил бы, минимум, 200 тысяч.

Я его перебиваю:

— Володя, пожалуйста больше ничего не говори. У меня в горле стоит соленый ком, и я могу разрыдаться. Ты еще расскажешь о своем доме в Майами, кооперативной квартире, и как дорого стоит стоянка для твоего катера за 30 тысяч. Конечно, тебе не повезло. Это не то, что у меня: тебе снятся кошмарные сны — АйРС, черный понедельник и падение индекса Доу-Джонса, а мне снится платный концерт в публичном доме, и все друг другу вслух читают мою книгу.

Володя хохочет:

— Да, Борис, тебе можно позавидовать, ты действительно счастливый человек.

В иммиграции многие люди рассказывают о своей прошлой жизни в Советском Союзе чудеса: у всех высшее образование — ни одного со средним. Все закончили университет, консерваторию, лауреаты всевозможных премий, вплоть до Нобелевской. Таким был знаменитый конферансье Гаркави, о котором Смирнов-Сокольский говорил: "Когда Гаркави говорит здрасте — это еще надо проверить". Когда Гаркави во время войны рассказывал о своих подвигах, мы все находились в полном недоумении — зачем нужна еще и армия, когда он есть.