Читать «Клодина уходит...» онлайн - страница 7

– Моё платье из серого крепа, Леони, и шляпку с бабочками…

Пепельно-серые бабочки с крылышками, испещрёнными розовыми и оранжевыми полумесяцами, кажутся мне очень забавными.

Вот я и готова! Надо признаться, несмотря на своё огромное горе, я не слишком подурнела. Шляпа с бабочками безукоризненно сидит на моих пышных, гладко зачёсанных на косой пробор волосах, тяжёлый пучок низко положен на затылке, робкие бледно-голубые глаза кажутся ещё светлее от недавно пролитых слёз, мой вид наверняка приведёт в ярость Валентину Шесне – она всегда посещает салон моей золовки и терпеть не может меня, потому что (я это чувствую) ей, бесспорно, очень и очень нравится мой муж. Кажется, эту женщину вынули из ванны с обесцвечивающей жидкостью. Волосы, лицо, ресницы – всё у неё одного и того же бело-розового цвета. Она румянится, чернит ресницы (мне об этом сказала Марта), но ничего не помогает, она остаётся такой же анемичной и бледной.

Она будет сидеть на своём обычном посту, спиной к свету, чтобы не было видно мешков под глазами, подальше от цветущей глупенькой Роз-Шу, невыгодного соседства с которой она опасается, она наговорит мне через всю гостиную кучу всяких гадостей, а я, как всегда, ничего не сумею ответить, я буду смущённо молчать, что вызовет смех у других трещоток, и они снова назовут меня «маленькой чёрной гусыней». Ален, мой властный Ален, лишь ради вас я подвергну себя этим мучительным уколам!

Уже из прихожей я слышу несносное женское щебетание, сопровождаемое звяканьем чайных ложечек, и у меня от страха холодеют руки.

Шесне, конечно же, здесь. Все они в сборе, и все без умолку болтают, кроме Кандер, поэтессы-подростка, чья молчаливая душа расцветает лишь в её великолепных стихах. Она неизменно молчит, медленно обводит присутствующих своими муаровыми глазами и смущённо и сладострастно покусывает свою нижнюю губу, будто эта губа принадлежит другой…

Тут находится и мисс Флосси; отказываясь от чашки чаю, она произносит «нет» таким глубоким, постепенно замирающим голосом, что можно подумать, будто она отдаётся вам. Ален не хочет (но почему?), чтоб я завела знакомство с этой американкой, гибкой как тростинка, с удивительно красивым лицом, золотистыми волосами, глазами цвета морской волны и дивными зубами. Она без тени смущения улыбается мне и пристально смотрит мне прямо в глаза, вскоре у неё как-то странно начинает подёргиваться левая бровь: в этом подёргивании есть что-то призывное, мне становится не по себе, я отворачиваюсь. Улыбка мисс Флосси становится ещё более нервной, а тоненькая рыжая девочка, которая сидит, прижавшись к её плечу, следит за мной взглядом, полным непонятной ненависти.

В больших, навыкате, глазах толстого музыкального критика Можи вспыхивает иронический огонёк, он с возмутительной наглостью оглядывает обеих американок и, наливая виски в большой бокал, ворчит себе под нос:

– Вот вам и Сапфо, тут есть над чем посмеяться! Я ничего не понимаю; я едва смею поднять глаза, но чувствую, как на меня мгновенно со всех сторон устремляются враждебные взоры, потому что на мне красивое платье. Убежать бы куда-нибудь! Но я устремляюсь к Марте – пожатие её маленькой крепкой руки, взгляд смелых, как и она сама, серых глаз придают мне мужества. Как я завидую её отваге! У неё острый язычок, за словом она в карман не лезет, сорит деньгами, а потому о ней ходят самые злые сплетни. Ей это прекрасно известно, но она не боится ядовитых намёков, не даёт спуску своим коварным подружкам и сражается с ними с упорством и пылом породистой крысоловки.