Читать «Ящик водки» онлайн - страница 69
Альфред Кох
– Так он помер давно.
– А…
– А еще в 85-м году было сорок лет Победы. И в ее честь на ватрушке – ну, на клумбе, где был раньше памятник Александру III, – воткнули такой обелиск.
– Фаллический.
– Ну, он больше на стамеску похож.
– Которая тоже, в общем, является фаллическим символом. С элементами совершенно порнографической точности: там есть некоторая нофаллическая сплюснутость.
– Короче, обелиск наподобие того, что на Пляс де ля Конкорд. Не египетский, но тоже из монолита. Так вот, на открытие этого памятника, на майские, в Питер приехал Горбачев. Он как раз тогда начал ходить в народ. И тут появился собственной персоной на углу Лиговского и Невского. Там еще аптека была… А я как раз мимо прошел! Я только подстригся на Суворовском и шел пешочком в институт. И вижу – Горбач идет ровно на меня! Так я…
– Не томи! Ну что ты ему сказал?
– Да ничего. Я был в десяти метрах от него. Можно было при проворстве определенном подойти и потрогать рукой. Но вместо этого я забрался на фонарный столб. И смотрел оттуда.
– А зачем ты на столб залез? Типа, ты выше его?
– Нет-нет! Чтоб получше разглядеть!
– А поближе-то ты почему все-таки не подошел?
– Ну… Мне, собственно, его не о чем было спрашивать.
– А теперь, задним числом, представь, что ты сегодняшний говоришь с ним тогдашним – и?…
– Мне сегодняшнему с ним тогдашним говорить тем более не о чем. Ну посуди сам. Если я ему расскажу, что случится дальше, после 1985 года, то он мне не поверит, а его тогдашнего слушать мне сегодняшнему – уволь. Все эти его благоглупости.
Давай я тебе расскажу, что я тогда испытал, – мы же говорим об ощущениях эпохи! Так вот, я испытал ровно те чувства, которые испытал Петенька Ростов, увидев государя. Помнишь это место в «Войне и мире»?
– Нет. Ну-ка давай, освежи мне это в памяти!
Комментарий Коха (вернее, Л.Н. Толстого)
Итак, Л.Н. Толстой, «Война и мир», книга третья, глава 21.
«…За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидеть ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ с Петей в середине бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастья. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как бы боясь опоздать, опять закричал «ура!» уже охрипшим голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа начала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать, – и так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все-таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось…»