Читать «Ящик водки» онлайн - страница 600
Альфред Кох
– Да…
– Забавно, вот я нашел в старом блокноте удивительную запись, датированную 29 апреля 2000 года. За весь день одна запись: «Напился».
– Ха-ха!
– Что было? В какой связи? Не помню. Но видимо, серьезно. Потому что оставил в анналах.
– В анале оставил?
– В анналах.
– А какая разница?
– Анал – это прилагательное. Anal sex. Существительное же будет «анус». Ферштейн? А аннал с двумя «эн» – это уже другая история. Это существительное. Тут не спутаешь. Значит, 1 Мая отмечал на даче у Долецкой. В Ватутинках.
– Кто такая Долецкая, расскажи мне. Я никак не могу понять, почему вы ее все взахлеб любите.
– Почему мы любим Долецкую? Во-первых, с ней можно сесть, выпить. Так, знаешь, душевно. Потом, она вообще так соображает. С ней так разговариваешь нормально. Чаще бывает, с бабами разговариваешь и думаешь: «Этого ей не скажи, того не скажи, не поймет, обидится – так, хиханьки-хаханьки, и ничего более». Обычно же как? Сидят люди, разговаривают разговоры, обстановка теплая, неформальная. А приехали бабы – все, разговор окончен, настроение сразу другое; почти всегда же так.
– Да.
– А приехала Долецкая – так разговор нормально продолжается, все в том же духе. Вот это интересно.
– Ну это же чистая мимикрия. Это образ своего парня.
– Да и ладно, пусть бы и мимикрия. Зато по крайней мере чувствуешь себя естественно.
– А я хочу, чтобы, когда бабы приезжали, мужчины замолкали.
– Ну мы же не должны всех женщин… э-э-э… использовать по назначению, правильно?
– Но мы хотя бы должны не сквернословить перед ними. Ну хотя бы стремиться.
– Думаешь? Ну-ну… Еще вот открыли памятник Ерофееву в 2000 году.
– Веньке?
– Да. На площади Борьбы. Все-таки приятно. И кстати, Веня Ерофеев – он был католиком.
– Как Чаадаев?
– И как артист Владимир Машков. С Веней мне не очень это понятно – отчего он католик. Вообще же я его искренне считаю глубочайшим писателем, серьезнейшим автором.
– Что же он тебе открыл нового в твоей глупой и нелепой жизни?
– Ну, книжка его читается без отрыва, она весьма пронзительная. Я ее читал еще при советской власти, «Москва – Петушки». А недавно вот прочитал издание с комментариями, которые по объему раз в 10 превосходят основной текст.
– В нашей книжке тоже до хера комментариев.
– Я думал, на тебя, на твое творческое развитие в этом смысле повлиял Ерофеев, что ты по его следам так увлекся комментариями. А он ни хера на тебя не повлиял, как выясняется.
– Нет. Я самодостаточен.
– Комментарии к Вене написал некий русский, который живет, кажется, в Японии, – видимо, у него там избыток досуга, и вот он написал такую забавную вещь. Там объясняется, что куча шуточек из книжки построена на либретто опер. Потому что Веня был страшным ценителем оперного искусства. Потом там объясняются все политические, все литературные аллюзии – я был этим глубоко тронут. Факт построения памятника Ерофееву мне кажется позитивным каким-то явлением.
– А мы с тобой какие писатели – андеграунд или не андеграунд?
– (
