Читать «Мудрость йоги» онлайн - страница 165

И все-таки, несмотря на такую веру в них, посмотрите на этих смелых мыслителей, заявляющих: «Нет, истина не может быть найдена изучением Вед. Кого Господь любит, Он сам тому открывается». Здесь, однако, может возникнуть вопрос: не есть ли это пристрастие со стороны Господа? Это затруднение разрешается следующим заявлением: «Кто творит зло, чьи сердца не спокойны, те не видят Света. В тех же, чье сердце искренно, дела чисты и чувства подчинены, Душа проявляет Себя».

Есть прекрасное сравнение. «Я» изображается едущим на экипаже, который есть тело. Пусть разум будет кучером, ум вожжами и чувства – лошадьми. Мы знаем, что экипаж, в котором лошади хорошо выезжены, а вожжи прочны и туго натянуты кучером-разумом, достигает цели – тождества с Ним, Вездесущим. Но экипаж, лошади которого неуправляемы, а вожжи-ум не крепко держатся, в конце концов разбивается. «Атман, обитающий в каждом существе, недоступен восприятию органов чувств; Его видят только те, чей ум очищен и утончен. Не проявленный ни в звуке, ни в форме, недоступный вкусу и осязанию, бесконечный, не имеющий начала и конца, Он выше самой природы, Абсолютный и Неизменяемый; и тот, кто познает Его, освобождается от власти смерти». Но как это трудно! «Познать Его, – говорят книги, – так же трудно, как идти по лезвию бритвы; и долог и опасен может быть путь. Но не отчаивайтесь. Проснитесь! Встаньте! Боритесь и не останавливайтесь до тех пор, пока цель не будет достигнута».

Вы видите теперь, что главная идея Упанишад – необходимость познать Себя, или Абсолютное Существо. Много препятствий к этому будет время от времени встречать ум, особенно ум современный. Может возникнуть вопрос о пользе такого познания и т. п. Но все эти препятствия, как увидим, происходят от влияния прежних ассоциаций, так как ассоциации идей имеют страшную власть над нашими умами. Тем, кто с самого детства постоянно слышал о личностном Боге и личном уме, идея о познании сущности может показаться суровой и неприятной. Но если мы в течение некоторого времени будем привыкать к ней и направим на нее наш ум, эта мысль станет частью нашей жизни и совершенно перестанет пугать нас. На вопрос о пользе этой философии ответ может быть только один. Если на основании теории утилитаризма некоторые предпочитают стремиться к удовольствиям, то почему не могут стремиться к тому же те, чье счастье заключается в религиозном созерцании? Многие наслаждаются чувственными удовольствиями и потому ищут их; но могут быть и другие, которые ими не удовлетворяются и предпочитают удовольствия духовные. Все удовольствия собаки заключаются в еде и питье. Она не может понять счастья человека науки, готового отказаться от всяких удобств и жить, может быть, на вершине горы, чтобы наблюдать положение звезд и планет. Собака подняла бы на смех такое понятие об удовольствии. Ученый может быть почти нищим, он может не иметь денег, чтобы приобрести дом или завести семью. Он может жить на вершине горы, питаясь только хлебом и водой. Как посмеялась бы над ним собака! Но ученый, со своей стороны, мог бы сказать, что собака смеется только потому, что для нее немыслимо удовольствие, возвышающееся над плотскими чувствами, тогда как для него бесконечно интереснее его суровая жизнь, и у каждого – свои понятия об удовольствиях. Наша ошибка заключается в стремлении навязывать другим свои собственные представления и в попытках применять мерки своего ума ко всей Вселенной. Кому-то чувственные удовольствия, может быть, доставляют величайшее наслаждение; но из этого не следует, что другим требуются удовольствия того же рода; и когда вы настаиваете на этом, я могу не соглашаться с вами. В этом различие между утилитаристом и человеком религиозным.