Читать «Е. Ф. Канкрин. Его жизнь и государственная деятельность» онлайн - страница 40

Что касается до торговли, промышленности и горнозаводства, то само собой разумеется, что он горячо поощрял все издания, поставившие себе целью содействовать их успеху. “Коммерческая газета”, “Горный журнал” и другие однородные издания были им основаны или пользовались постоянной его поддержкой. По его инициативе появлялись на русском языке извлечения из лучших статей заграничных журналов. Он не скупился и на средства для поощрения иностранных изданий, разрабатывавших вопросы, интересные с точки зрения успехов промышленности в России. И тут, как почти везде, он проявлял широкий взгляд, вполне сознавая, что промышленные успехи зависят от успехов науки вообще и в особенности от успехов естественных наук. С этой точки зрения мы поймем, почему между Канкриным и знаменитым Александром Гумбольдтом завязались такие тесные дружественные отношения.

В двадцатых годах у нас возникла мысль воспользоваться платиной как драгоценным металлом для изготовления монеты. Кажется, мысль эта принадлежит самому Канкрину. Он решил обратиться к Гумбольдту, чтобы заручиться опытом, который вынес последний из своего путешествия в центральную Америку, где уже раньше был найден этот металл. В ответном письме на запрос Канкрина Гумбольдт между прочим упомянул о том, что, может быть, ему когда-нибудь удастся посетить Урал, так как “быть в Тобольске составляет мечту его ранней молодости”. Как только Канкрин получил это письмо, он с чисто юношеским жаром поспешил к Николаю Павловичу и в восторженных выражениях стал его упрашивать оказать покровительство Гумбольдту и принять расходы по его путешествию на казенный счет. Скупость Канкрина проявилась и тут в несколько неожиданном свете. Государь согласился, и нужно прочесть письма Канкрина к Гумбольдту, чтобы понять, с какой горячностью он принялся за устройство этого дела. Тут вполне выразилась не только его преданность науке, но и горячее желание воспользоваться знаниями и опытом Гумбольдта на благо России. Он обдумывает план путешествия во всех подробностях и старается организовать его так, чтобы Гумбольдту пришлось претерпеть по возможности меньше лишений и неудобств и расположить его к смотру насколько возможно большего числа местностей. Гумбольдту была ассигнована значительная сумма денег. В Берлин ему выслано было 1,2 тысячи червонцев, а по приезде в Петербург выдано на руки 20 тысяч руб. ассигнациями, которые он, впрочем, не все издержал, возвратив из них впоследствии 7 тысяч руб., ассигнованных Канкриным по указанию самого Гумбольдта на путешествие Гельмерсена и Гофмана. Поездка Гумбольдта была обставлена необыкновенными удобствами. На каждой станции его ожидало от пятнадцати до двадцати лошадей. Везде ему приготовлялись самые удобные помещения; где это требовала безопасность, его сопровождал военный конвой; ему представлялись местные власти; в Астрахани его посетили все офицеры местного гарнизона и депутаты от армянского, бухарского, персидского купечества в их живописных костюмах. Как известно, Гумбольдт изложил результаты своего грандиозного путешествия по России (он проехал четырнадцать тысяч пятьсот верст) в своем знаменитом исследовании “Центральная Азия”, составляющем богатый вклад в науку, которым она несомненно в значительной степени обязана содействию Канкрина. Сам Гумбольдт останавливался перед издержками и, как видно из его писем, не решился бы принять в преклонном возрасте такое отдаленное и трудное путешествие, если бы не поощрение нашего министра финансов. Гумбольдт это сам признает в следующих прочувствованных выражениях: “Вам я обязан, – пишет он Канкрину с Урала в 1829 году, – что этот год вследствие огромного числа идей, собранных мной на громадном пространстве, сделался важнейшим в моей жизни”.