Читать «Мафия по-японски» онлайн - страница 7

1930 год. Экономический кризис, начавшись в США, подмял Японию, словно асфальтовый каток. На треть упало промышленное производство, почти наполовину снизился внешнеторговый оборот, 3 млн. человек лишились работы. Чтобы второй каток — на сей раз забастовочной борьбы и крестьянских волнений — не раздавил окончательно социальную систему, правительство решило вдохнуть пар в котел экономики, усилив подготовку к войне, и выпустить пар из котла народного гнева, поощрив распространение зрелищ, которые, по расчетам правительства, должны были восполнить недостаток хлеба.

В Кобэ якудза открыли несколько сот игорных притонов. Во владении гангстеров оказались все новые кинозалы. В них пошли звуковые фильмы. Якудза выгнали из баров прежних хозяев и впустили туда экзотический американский джаз. Число публичных домов превысило число кинотеатров. Публичными домами управляли гангстеры. Но самое главное — найм грузчиков и строительных рабочих тоже превратился в безраздельную монополию якудза.

Сокрушая соперников, городом постепенно овладевала банда «Ямагути гуми». «Сердце мое замирало в восхищении и страхе, когда я видел на улице Нобору Ямагути — босса «Ямагути гуми», — написал Таока в «Автобиографии». — Босс был сама сила, сама уверенность в себе, он был само воплощение власти над людьми, чего я так исступленно жаждал». Жизнь в ночлежке подсказала Таоке, как обратить на себя внимание босса. Таока устроил шумный дебош во владениях самого Нобору Ямагути, и тот пришел, чтобы лично проучить «кусубори» — уличного хулигана. Но не тронул его.

— Это тебе дали прозвище Медведь? — спросил он, внимательно оглядывая, как бы прицениваясь, костистую, жилистую фигуру Таоки. Такую кличку Таока получил после того, как в драке выдавил пальцами глаза у противника.

— Я — Медведь, — ответил Таока, и, видно, столь неподдельные восторг и мольба сквозили в его взгляде, что Нобору Ямагути, обернувшись к стоявшему позади якудза, коротко проронил:

— Возьми пацана. Толк выйдет.

Быть «сансита» в доме гангстера оказалось ничуть не легче, чем находиться в семье дяди на положении ненавидимого всеми нахлебника. «Сансита» — низший разряд в табели о рангах у якудза. Подъем в пять утра. Уборка дома, тщательная, но бесшумная, потому что босс спит или после карт в игорном доме, или после пьяной оргии. Затем — бегом за покупками. Целый день — работа по дому, кто что прикажет, а приказывать могут все члены семьи якудза. Вечером — охрана босса. Холод ли, дождь, Таока — босиком, дешевое кимоно на голом теле. Глубокие трещины на руках, сбитые ноги, воспаленные от недосыпания глаза — обычный вид «сансита».

Мало беспрекословно слушаться босса, его жены, детей. Так «дэката» — следующую ступеньку гангстерской иерархии — не займешь. Надо угадывать желания хозяев, распознавать их настроение и вести себя в соответствии с ним. Не говорить лишнего. Не спрашивать о том, что знать не обязательно. Болтливость и любопытство гангстеры жестоко карают. Без напоминания и быстро следует схватывать карточные хитрости босса, сидя за его спиной в игорном притоне, перенимать манеру хозяина вести дела в порту и на стройке, изучать повадки хозяина, его мастерство владения мечом и ножом и, самое главное, проникаться жестокостью. Но здесь Таока был уже далеко не новичок; короткий и резкий удар пальцами в глаза — излюбленный прием Таоки — испытали на себе многие «баракэцу», портовая шпана.