Читать «Фавн на берегу Томи» онлайн - страница 26
Станислав Буркин
— Позвольте, я достану, — упал на четвереньки профессор и, пыхтя, принялся выковыривать фреску рожком.
Заушайский напоминал Бакчарову звездочетаволшебника из полузабытой европейской сказки. Ему только не хватало остроконечного колпака и магического жезла. Впрочем, медный слуховой приборчик в его руках вполне походил на какойто магический инструмент.
Установив феску на голове больного, Заушайский откланялся.
— Буду с нетерпением ждать вашего выздоровления, — заявил он бодрым искренним голосом. — А по поводу Машеньки и Аннушки, позвольте вас успокоить. В нашей гимназии пруд пруди подобных красавиц. Сами увидите. Как говорится, в полном составе и в чистом виде.
После профессора к учителю явилась длинная фигура какогото бродяги в солдатской шинели, с заплечным мешком за спиной и с нервно терзаемой в руках шляпой из грубой соломы. Как выяснилось, это был сумасшедший поэт Арсений Чикольский, коротко стриженный, светловолосый и кучерявый, как каракуль, изгнанный семинарист, отслеживавший в одном питерском листке стихи Бакчарова и дежуривший у его дверей со дня прибытия.
— Я должен вам немедленно признаться! — припав на колене возле одра и схватив Бакчарова через одеяло за ногу, вопил Чикольский. — Я чту не только христианского Бога!
Потный поэт сам устрашился сказанных им слов и выпучил на учителя изможденные голодом и бессонницей глаза. Рано редеющие волосы колечками облепляли бледный взмокший от волнения лоб.
Бакчаров успел только пожать плечами в знак того, что он не возражает, но поэт вскочил и воскликнул:
— Богине любви! — и начал декламировать с неистовыми подвываниями:
— Где жизнь, там и поэзия, — не без иронии заметил Бакчаров.
На Чикольского слова болящего произвели неизгладимое впечатление, он выхватил из кармана блокнот и чтото там нацарапал. Потом стал по стойке «смирно», поклонился и выпалил:
— Как говорили в таких случаях римляне: Ubi tu, Magister, ibi ego!
— Простите
— Ничего. Я говорю: где вы, учитель, там и я, — пояснил поэт. — Дмитрий Борисович, я всегда рядом!
— Чудесно, — обронил болящий, а безумный юноша спешно покинул комнату.
Последними в этот день к Бакчарову пришли две прелестные дочери губернатора. Младшая, Мария Сергеевна, — нежный белокурый ангел с чуть дрожащими губами на бархатном личике — все прятала от учителя скромный взор. Старшая, Анна Сергеевна, была так же прекрасна, однако ничем, кроме отчества, на свою сестру не походила. Она была черноволосая, хитроглазая, как лиса, и по всем признакам натура страстная. Дочери томского правителя пользовались славой самых красивых барышень в городе, лучше всех танцевали новые танцы, тайно подрабатывали, составляя на заказ амурные записки, и при этом отличались великосветской воспитанностью. Уходя, девушки сделали реверанс и одна за другой выплыли за дверь.