Читать «Фавн на берегу Томи» онлайн - страница 24

Бакчаров плакал навзрыд.

— Умница! Вот это я понимаю, вот это покаяние, — радостно похвалил исповедника протопоп, похлопал кающегося по плечу, сжал руками покрытую епитрахилью голову вернувшегося в лоно Церкви грешника и возвел глаза к потолку. — Да простит ти чадо, Димитрие, вся согрешения твоя, и аз недостойный иерей, властию мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. — Перекрестил он голову Бакчарова и снял с нее свой жреческий фартук…

Только протоиерей исчез, как в комнату влетел губернатор Вольский с новыми объявлениями:

— Извольте, господин учитель, принять завтрак, а заодно и вашего благотворителя купца первой гильдии Ефима Григорьевича Румянцева, взявшего на себя все расходы по вашему излечению.

Бакчаров опять закрыл лицо руками и простонал:

— Я безмерно благодарен Ефиму, как его там по батюшке, за его сострадание и участие, однако не могли бы вы заочно передать ему слова моей бесконечной благодарности и решимости молиться за его душу со дня моего преставления?

— Какого преставления? — удивился губернатор. — Прямо неловко перед человеком, Дмитрий Борисович, он вас уже час ожидает. Как только услыхал, что вы поправляетесь, так все бросил и к нам примчался.

— Как поправляюсь? — ожил умирающий.

— Доктор Корвин сказал, что постельный режим желательно отменить как можно скорее, дабы тело ваше не подвергалось более зловредному расслаблению, — пояснил генерал Вольский. — Прогулки вам нужны, Дмитрий Борисович. Гимназисткито уже вон все за партами да за книжками, а вы все болеете. Пора уже и на поправку идти.

Бакчаров уставился на него с изумлением и в то же время с клокочущей в груди радостью: «Неужто провел меня поп?»

Вдруг губернатор, все это время державший руки за спиной, предъявил учителю феску:

— Если вам неудобно принимать в ночном колпаке, то предлагаю вам свою турецкую шапочку, — залепетал губернатор. — Если, конечно, не побрезгуете.

Бакчаров, думая о жизни и смерти, медленно стащил колпак, обнажая бритую, как у татарина, голову, и отвлеченно проговорил:

— Не побрезгую.

Губернатор бережно прикрыл красным головным убором срамоту ощетинившейся головы и вновь попятился, объявляя:

— Итак, Дмитрий Борисович! Благотворитель ваш — Ефим Григорьевич Румянцев. Встречайте, пожалуйста.

Вошел Ефим Григорьевич медлительно, молча, церемонно придвинул к одру болящего стул, обменялся с учителем крепким рукопожатием и уселся, широко расставив ноги в охотничьих сапогах. Сидя у одра, купец степенно, с любопытством стал осматриваться, ковыряя косматую бороду. При этом Ефим Григорьевич важно вздыхал и хмурился, а разные и потому страшные глаза его по раздельности переходили от вещи к вещи, блуждая взглядом по комнате. Купец засмотрелся на старинный самовар, потом на блеклый старый ковер, — тяжелый правый глаз его выпал, запрыгал по половицам и укатился под дубовый комод. Невозмутимый купец не полез за глазом, кашлянул в кулак, достал изпод шубы пиратскую повязку и прикрыл ею зияющую черным провалом глазницу.