Читать «Реформы и реформаторы» онлайн - страница 328

Что же касается Петербурга, то это «страшный город» еще и потому, что, по словам одного из лучших его знатоков, историка Н. П. Анциферова, это «город на костях человеческих». Вольно или невольно в своей знаменитой книге «Душа Петербурга» (1922) он повторил слова из дневника фрейлины Арнгейм, приведенного в романе Мережковского: «Воистину, этот противоестественный город, страшный Парадиз, как называет его царь, основан на костях человеческих!» В дневнике фрейлины отражены и сведения о «сотне тысяч переселенцев, которых сгоняли сюда силою, как скот, со всех концов России», которым «стоило жизни» строительство крепости на острове Веселом (Заячьем).

По-видимому, Мережковский читал неоднократно издававшиеся в конце XIXв. «Записки» датского посланника в Петербурге Юст Юля, сообщавшего о 40 тысячах человек, погибших при строительстве Кронштадта, и 60 тысячах человек, погибших при строительстве Петропавловской крепости, и попросту сложил цифры. Подобные же сведения можно было найти и в свидетельствах других иностранных путешественников XVIIIв., которые, скорее всего, Мережковскому были неизвестны. В наше время считается, что «есть факты и соображения, которые говорят как за, так и против утверждений об огромной смертности работных людей в Петербурге». Однако в конечном счете, зная данные о числе людей, ежегодно прибывавших на петербургские стройки, можно сказать, что «при такой массе строителей за 15 лет смерть 100 тысяч человек кажется невероятной». Примечательно, что в высказываниях Петра I о жертвах, принесенных на алтарь реформ, вновь возникает тема школы. Обращаясь к Т. Н. Стрешневу с просьбой прислать новых работников, царь писал: «Понеже при сей школе много учеников умирает, того для не добро голову чесать, когда зубы выломаны из гребня».

Итак, опора на насилие и сохранение крепостничества была сознательным выбором царя Петра, и именно поэтому мы говорим о нереализованной физической возможности отменить крепостное право. Однако некоторые исследователи утверждают, что без крепостного права Петру I вообще не удалось бы осуществить свои преобразования, требовавшие мобилизации сотен тысяч людей в армию, на заводы и стройки. Доля истины в этих рассуждениях, безусловно, есть. Но тут следует говорить о крепостничестве расширительно, как о существовавшей в России того времени социальной системе, в рамках которой ни у одной из групп населения фактически не было никаких гражданских прав, а все подданные рассматривались как рабы государства. Только в этих условиях можно было согнать десятки тысяч людей сперва на строительство флота в Воронеже, а затем на возведение новой столицы, одновременно царским повелением перемещая туда на постоянное жительство сотни семей.