Читать «Бей в точку» онлайн - страница 29

А сглаживать углы — это как раз по части Дэвида Локано.

Я закончил третий год школы в постоянном ожидании ареста за убийство братьев Вирци. Отчасти поэтому я решил не идти в колледж, хотя в основном все упиралось в лень. В моем-то возрасте и при моей общительности вымучивать в общаге Фолкнера, пока какой-то чувак бацает на гитаре! Я отдавал себе отчет в том, что недоучка в доме — это прямое оскорбление моих предков, но я также отлично понимал, что их уже ничто не может оскорбить.

Я взял короткую передышку в общении с семейством Локано. Вместо того чтобы поехать с ними на остров Аруба, куда мне очень хотелось, я остался дома. Были у меня и другие слабые попытки ревизии наших отношений.

Так, однажды мы со Скинфликом, обкурившись, двинули в забегаловку под названием «Черт из табакерки». Нам захотелось что-нибудь бросить в рот, и тут я его спросил, не собирается ли он вступать в мафию.

— Ты чё, в натуре, — ответил он. — Отец бы меня убил.

— Гм. А кого он пришил, чтобы его приняли в мафию?

— Никого. Его как адвоката освободили от клятвы на крови.

— Ты в это веришь?

Он рыгнул:

— Абсолютно. Он мне не врет.

Кажется, Скинфлик с отцом действительно были как иголка с ниткой, при том что, по его собственному признанию, единственной книжкой, которую он прочел от корки до корки, была «Золотая ветвь» Джеймса Фрезера. А ведь там речь идет об отцеубийстве и межпоколенческой борьбе, лежащей в основе цивилизации. Странный выбор. В примитивных обществах молодой раб, желая вызвать царя на смертельный поединок, срывает золотую ветвь, а победителю схватки достается корона.

Впрочем, Скинфлик отрицал, что за этим кроется его враждебное отношение к отцу. Он утверждал, что выбрал эту книгу только потому, что ее читает Куртц в фильме «Апокалипсис сегодня», и его захватили идеи свободы и переклички с современностью. Как-то едем мы в машине, а за рулем, кстати, сидел его отец, и он расфилософствовался:

— Многие жалуются, что есть природные инстинкты, вроде «бей-беги», и что не надо их подавлять, а вот я совершенно свободен. Могу засадить в кого-нибудь из дробовика на ходу, прямо из окна машины, и плевать я хотел.

— Ты, стоя на твердой земле, хрен в кого попадаешь, — отреагировал его отец.

Мои отношения с Дэвидом Локано были ни на что не похожи. Он настоял на вознаграждении в сорок тысяч за убийство братьев Вирци. «Можешь их выбросить на помойку», — сказал он и в дальнейшем никогда не возвращался к этой теме, даже с глазу на глаз.

Но однажды, когда мы сидели в кухне вдвоем (Скинфлик отправился в видеосалон за кассетой, а миссис Локано по каким-то своим делам), он вдруг спросил, не возьмусь ли я за еще одно задание.

— Нет, спасибо, — говорю. — Я с такого рода работой завязал.

— Эта работа не такого рода.

— А какого же?

— Просто разговор.

Я не стал его останавливать.

— Эти параноидальные русские не доверяют телефону, — продолжал он. — Мне надо, чтобы ты разыскал на Брайтон-Бич одного человека и спросил, о чем он хотел со мной потолковать.