Читать «Бей в точку» онлайн - страница 2

Моя ладонь входит словно в мокрую глину. Мокрую глину вперемешку с хрусткими веточками. Чувак падает как подкошенный и вырубается.

Прежде чем опуститься перед ним на колени, я проверяю свое состояние. Я спокоен, разве что немного раздосадован. В этой работе, как, наверно, и в любой другой, расчет и выдержка значат гораздо больше, чем скорость выполнения.

Хотя это не та ситуация, когда требуются особый расчет и выдержка. Я переворачиваю придурка, ткнувшегося мордой в обледенелый асфальт, на бок, чтобы он окончательно не задохнулся, и подкладываю его левую, несломанную руку ему под голову. Затем проверяю, дышит ли он. Еще как дышит. И пульс в районе запястья и лодыжки хорошего наполнения.

Как всегда в таких ситуациях, я мысленно вопрошаю небожителя, профессора Мармозета, могу ли я теперь уйти.

И, как всегда, в ответ раздается: Нет. Как бы ты поступил, если б это был твой брат?

Я вздыхаю. У меня нет брата. Но намек понятен.

Я упираю колено в раздолбанный локоть и растягиваю кости в разные стороны, насколько это позволяют сухожилия, а затем медленно отпускаю, возвращая их на прежнее место. Чувак издает обморочный стон, ну да ладно — в неотложке ему бы сделали то же самое, только к тому времени он бы уже находился в сознании.

Я обыскиваю его в поисках мобильника, но увы, а звонить со своего я не собираюсь. Если бы у меня был брат, разве он пожелал бы мне попасть в руки легавых?

Поэтому, сидя на корточках, я перекидываю придурка через плечо. Он ничего не весит, а воняет от него, как от пропитанного мочой полотенца.

И, прежде чем встать, я подбираю с земли его пушку.

Не пушка, а фуфло. Две склепанные жестянки, скособоченный барабан и жалкое подобие рукоятки. Что-то вроде стартера на легкоатлетических соревнованиях. На мгновение мысль о том, что по Америке гуляют 350 миллионов пистолетов, кажется чем-то несерьезным. Но сверкающие медью пули тут же мне напоминают, как легко отправить человека на тот свет.

Выбросить ее — и дело с концом. Погнуть ствол и бросить это недоразумение в водосточную трубу.

Вместо этого я сую пушку в задний карман казенных штанов.

От старых привычек так просто не избавишься.

Вместе со мной в терапию поднимается в лифте миниатюрная блондинка в нарядном черном платье; судя по бирке и саквояжу, представительница фармакологической компании. Такая плоскогрудая, сексуально изогнутая фасолина. Двадцать шесть, загар с перебором, нос вроде как сделанный, но на самом деле свой. Зубы — хоть сейчас в витрину. И, бля буду, веснушки.

— Привет, — говорит она с оклахомским акцентом. — Вы меня знаете?

— Еще нет, — отвечаю. А про себя думаю: «Только новенькую могли загнать сюда в такую рань».

— Вы санитар? — спрашивает она.

— Я интерн в отделении внутренних болезней. Обычный интерн — это врач-практикант, недавно окончивший медицинскую школу, то есть выглядящий лет на семь моложе меня. Как должен выглядеть санитар — не знаю. Наверно, как человек, работающий в дурдоме, если у нас еще такие остались.

— Ух ты, — говорит она. — Симпатичный врач. Если под словом «симпатичный» она подразумевает брутальный и весьма нелепый вид, то все правильно. Операционная рубашка едва не трещит на мне по швам, так что можно разглядеть татуированные плечи. На левом — змея, на правом — звезда Давида.