Читать «Этаж шутов» онлайн - страница 3

Анри Труайя

– Погоди чуток, – шепчет она. – Я кое-что надумала…

– Сейчас поглядим…

– Дело безотлагательное. Жалко будет, если упустим!

– Неужто такое важное?

– Думаю, да.

– Ну, тогда сказывай, – недовольно ворчит Пастухов и, не дожидаясь ответа, направляется к двери.

– Мои мысли о Васе, – вещает тоном пророчицы Евдокия.

Пастухов резко вскидывается. Он не любит говорить о своем неудавшемся сыне, которого двадцать два года тому назад ему родила покойная ныне жена и которого он после ее кончины спрятал в деревне.

– Ну и что ты хочешь о нем сказать? – сквозь зубы, нехотя, цедит боярин. – Ему там неплохо, он ни в чем не нуждается.

– Ты так думаешь? – усмехается Евдокия.

Эта усмешка еще больше раздражает боярина. Он усаживается перед столиком и, продолжая думать о наболевшем, молча оглядывает закуски. Лишь после того, как он сделал изрядный глоток вина и съел два пирожка с капустой, Евдокия отважилась вновь завести разговор:

– А давно ли ты был у Васи?

Пастухов мрачнеет. Всякий раз при имени сына в нем поднимается смутное чувство тревоги, не угрызения совести – нет! – что бы там ни было, вряд ли он заслужил упреков. Это скорее чувство внутренней пустоты и душевной неловкости. В такие минуты он старается себя убедить, что покойная, кстати, святая женщина, была бы в отчаянии, выставив напоказ сына-калеку, и что она еще больше, чем он, постаралась бы не изнежить единственного ребенка. Жена после родов не поверяла мужу тайные мысли, однако он постоянно чувствовал: ей стыдно за то, что она дала жизнь уроду. Догадались об этом не сразу. Тело Васи отказывалось расти, в то время как ум развивался нормально. Тщетно вытягивали специальными упражнениями тело и меняли кормилиц. К семнадцати годам Вася был не выше семилетнего мальчика. Уже один вид недомерка-сына оскорблял чувства матери. Она читала в нем приговор себе – женщине, проклятие чреву, наказание за тайный грех. Пастухов помнит ее тяжелые вздохи и даже приступы слез, которые она проливала украдкой, сетуя на судьбу. Вот и сейчас боярину кажется, что покойница ему шепчет на ухо про свою печаль. Евдокия вновь повторяет вопрос:

– И все же, Иван Павлович, сколько ты не был в Болотове?

– Откуда мне знать! Может, три, а может, четыре месяца.

– Зато я знаю. Твоей ноги не бывало там ровно семь месяцев и двенадцать дней! Семь месяцев и двенадцать дней ты не знаешь, что с твоим сыном!

– Староста всякий раз, как приходит, докладывает о нем.

– И с тебя довольно?

– До сей поры было довольно.

– А я вот что тебе скажу… Матвеевич – человек честный, но ему за всем тоже не углядеть, а наперед так и вовсе не загадать. В этой глухой деревне Вася растет сам по себе, никто с ним не занимается, и компания у него мужицкая.