Читать «Из-под лжи» онлайн - страница 37

Но помимо простых изъятий, а это еще позволяло бы считать текст книги заслуживающим некоторого доверия, в "записках следователя" существует масса лживых "вставок", которые уж наверняка не могут служить "документом эпохи", они должны быть выявлены и тщательно отделены от правды.

Вставки эти имеют разный объем – от кратких реплик до целых глав. Так, небольшие реминисценции направляют мысль читателя в нужное фальсификаторам русло. Сокрытие, к примеру, еврейского участия в цареубийстве, снятие темы ритуального убийства отчетливо проступает в следующих фразах:

"Из десяти человек пятеро были не русские и не умели говорить по-русски. Юровский, знавший немецкий язык, говорил с ними по-немецки… Из остальных пяти один был русский и носил фамилию Кабанов. Другие четверо говорили по-русски, но их национальности я не знаю" (34, с. 175).

Семью "убили чекисты под руководством Юровского" (34, с.321), но его деятельность носила характер "черной" работы.., какие-то иные люди, решив судьбу Царской Семьи, пробудили преступную деятельность Юровского" (34, с.327) Среди каких-то иных людей в книге названы те кого уже нельзя не упомянуть, иначе будет очевидна грубая фальсификация документа – Голощекин и Свердлов, и указано, что "судьба Царской Семьи была решена не в Екатеринбурге, а в Москве" (34, с.328). Но дальнейшие "концы", о которых мы знаем из других источников и о которых точно знал Соколов, тщательно спрятаны фальсификаторами: "Были и другие лица, решавшие вместе с Свердловым и Голощекиным в Москве судьбу Царской Семьи. Я их не знаю" (34, с. 341).

Наконец само убийство, описание которого поражает в "записках" своим бесстрастием, имеет удивительный для осведомленного во всем следователя комментарий: "Наш старый закон называл такие убийства "подлыми" (34, с. 239), И только?! В подаче следственного материала об убийстве в книге Соколова вообще бросается в глаза телеграфная краткость и голая фактологичность. Поразительное бесстрастие автора было бы оправдано именно жанром строгого судебного расследования и особенностями стиля неискушенного в литературном творчестве следователя, если бы не явное, лезущее в глаза, назойливое пристрастие и эмоциональность, словоохотливость и многоречивость в тех главах записок, которые посвящены оценке личности Государя, характера Императрицы, роли в их жизни Григория Распутина. Главы эти, прошу заметить, к делу расследования убийства Царской Семьи абсолютно не относятся и уже поэтому подпадают под подозрение как "вставные", то есть принадлежащие не самому Соколову, а фальсификаторам его "записок".