Читать «А я люблю женатого» онлайн - страница 84

– Ну ты, пацан, даешь! – захохотал хозяин, явно не поверивший Шурику.

– Брат твой? – спросил он у Феликса.

– Ученик, – буркнул Феликс. – Он Мексику только по телевизору видел.

Хозяин заржал:

– Ну чего, пацан, нравится моя невеста? У… красавица!

В тире они снова стреляли по мишеням. Феликс попадал, а Шурик – опять мимо.

– Обещал, что весь портрет выложит баксами в три слоя, если получится похожим, – усмехнулся художник.

– Ты уж старайся!

– Это ты старайся! Держи ровнее. Целься, ну!

– Джоконда Леонардо Да Винчи висела у французского короля в туалетной комнате. Он заплатил за нее не один килограмм золота.

– Пиши как Леонардо, тогда и твои картины какой-нибудь монарх повесит в сортире, – сказал Шурик.

– Я пишу, как могу. Смысл жизни в том, чтобы выразить себя, а не в килограммах золота.

Шурик вздохнул:

– Судьба Ван Гога тебе ближе. Чокнешься ведь.

– Модильяни тоже умер молодым.

– Живи долго! И сделай ты из этой дуры Джоконду! – попросил мальчик. – Жених – человек состоятельный, усадьбы ремонтирует, может, и нам чего перепадет с барского стола!

На террасе нового русского блондинку усадили точь-в-точь в такую же позу, как на портрете Леонардо.

– Она похожа на Мону Лизу, – нахваливал Шурик невесту нового русского.

– Это чё? – не понял хозяин. – Какая Лиза, бедная, что ли? Она у меня не бедная. – Он полез обниматься к невесте. – У моего зайчика есть состоятельный мышонок. Да, зайчик?

– Не шевелитесь, пожалуйста, – попросил Феликс.

– Мышонок любит Зайчика. Мышонок купит рамку за штуку баксов, чтоб как в музее, как в Дрезденской галерее. Мы там в прошлом году были – такие пирожные ели, что мама моя родная!

– К тому же в действительности Мона Лиза дель Джоконда в жизни была отравительницей, – заметил Шурик, – она отправила на тот свет несколько своих мужей.

– Ты чё, правда? – заржал новый русский.

Феликс кивнул.

– Поэтому она изображена в трауре по последнему на тот момент, четвертому из мужей.

– Ты это, руки по другому сложи, – сказал новый русский невесте, – а ты… это… руки ей перерисуй. Перерисуй, говорят!

Феликс, вздохнув, подчинился.

На переговорном пункте в разных кабинках разговаривали с Москвой Катя и Феликс.

– Милый, потерпи немного! Я через неделю деньги тебе привезу. Ты только не бросай меня, пожалуйста! Я люблю тебя, Глеб!

Феликс говорил с Власом.

– Ну если не идут, бог с ним… Я тут рисую одну Венеру. Муж ее богач местный. А картины у тебя пусть хоть недельку повисят, ладно? Я за ними приеду.

С готовым портретом шествовали Шурик и Феликс к воротам дачи нового русского.

– Меньше полутора штук даже не заикайся. Когда мужчина любит, способен на все, – учил Шурик.

– Ты откуда знаешь?

– Догадываюсь.

– Мой прадед ради любимой дыру в плотине одной рукой зажал. Плотину прорвало в том месте, где брат моей прабабки держал мельницу. Она закричала – спасай мельницу, водой снесет. Он полез в реку и рукой зажал дыру. Могучий был человек. Плотину спас от разрушения, брата своей любимой – от разорения. Руку не оторвало, но сильно искорежило.

– Она сказала спасибо?

– Неважно!

– Почему люди такие дураки!