Читать «Русский жиголо» онлайн - страница 74
Владимир Спектр
Хлыст бьет все сильнее, удары становятся все чаще.
Она меняет хлыст на толстый и длинный кнут с плетеной рукояткой в форме фаллоса.
Погружение в боль, самоотдача, ты закрываешь глаза и отдаешься орудию, терзающему твою плоть.
И если бы я при этом был хотя бы капельку, хоть самую малость мазохистом!
Все дело в женщинах, а вернее сказать, в
Всегда, сколько я помню, все начиналось с простых человеческих отношений, а заканчивалось сексуальным рабством. Да что говорить! Последнее время у меня просто нет достаточных сил, чтобы играть активную роль. Все, что возможно, выжато из моей эмоциональной сферы, я практически не чувствую возбуждения, я могу часами пялиться на порноканал и онанировать, да так и не кончить, и дело тут вовсе не в импотенции, совсем нет. Все дело в нравственном выхолащивании, в заторможенности, в бескрайней и бесчувственной пустоте, что с незапамятных времен поселилась у меня в душе и смотрит, смотрит оттуда на мир ничего не выражающим взглядом моих некогда голубых глаз. Да, да, у меня голубые глаза, а ты и правда не заметила, куколка?
Хлыст бьет все сильнее, оставляя пунцовые отметины на моей загорелой и гладкой коже. Удары становятся резче.
Боль это шквал. Она распространяется по всему моему телу, не концентрируясь в местах ударов, а расползаясь во все стороны и даже проникая вглубь.
Боль это тоже наркотик, как и многое в нашем мире, только надо уметь правильно употреблять его.
Меня никогда не наказывали родители. Либерально настроенные, они всегда предпочитали разъяснительную беседу физическим экзекуциям.
Теперь я сомневаюсь, правы ли они были.
Я старался не драться в детстве, всегда уступая более развитым сверстникам.
Теперь я не уверен в правильности своего выбора.
Я всегда предпочитал исподтишка отомстить, столкнуть лбами недавних обидчиков, втираясь в их круг, завоевывая доверие, прибегая ко лжи и предательству, изучая с самых ранних лет науку интриганства.
Теперь я искусно пользуюсь ею в своей взрослой жизни.
Хлыст в последний раз со свистом разрезает воздух и опускается на мою истерзанную плоть.
Я открываю рот, чтобы глотнуть воздуха, но мне он кажется пустынным зноем, палящим и обжигающим мою глотку. Я открываю глаза, перед ними яркие пятна и круги.
Вероника склоняется надо мной, целует меня в губы, проводит рукой по подбородку.
– Слезы, – говорит она.
А ведь я никогда не плакал в детстве. Я просто не умел это делать.
Теперь я научился плакать и не стесняюсь слез.
19
Снова настроение у меня скверное. Я чувствую себя раздраженно и подавленно. А все потому, что в этом гребаном посольстве желающих уехать в туманный Альбион целая толпа. И все по большей части какие-то бомжи, правда, несколько заграничного вида – уж больно чистенькие на них кроссовочки и нейлоновые куртяшки. Хорошо еще, что мои бумаги уже отправили в канцелярию и остается лишь сидеть на неудобном пластиковом стульчике и ждать, когда вызовут на собеседование.