Читать «Эдо и Эйнам» онлайн - страница 32

Так стоял я и глядел миру за спину, и от изобилия былых событий отвлек я глаза от происходящего ныне. Былое событие: история Гамзо и Гемулы. Приходит человек домой и не застает жены, идет к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем и наконец находит ее в дому, где он невольно оказался. И все же дивится сердце мое. Я видел воочию, как унес Гамзо жену, а все же кажется, что я лишь слыхал рассказ об этом, вроде рассказа того же Гамзо о ночи плясок, когда Гади бен Гаим собирался умыкнуть Гемулу, но опередил его Гамзо. Не найдешь картины, которой не предшествовал набросок. Так и с событиями. Например, птица: прежде чем взлететь, она расправляет крылья, и они отбрасывают тень. Посмотрит птица на тень, взмахнет крыльями и взлетит.

Луна еще не вышла, но собирается выйти, и на небесах уже очищают для нее место. Облака, что сливались с небом, отделяются и уходят, а луна блестит и подымается. Блажен, кого ласкает, а не поражает свет ее.

Я снова задумываюсь о тех, кто отмечен луной. А от луны мысль переходит к делам, связанным и переплетенным с землей, а от земли — к людям, тем, которым освещает земля свой лик, и тем, кто кружится и исчезает, как ночные тени. Я не имею в виду этой пары, что не нашла жилья, и не имею в виду тех, кто покинул Страну Израиля, а когда вернулся, столкнулся с ее отчуждением, и не имею в виду Грайфенбаха с женой, что отправились за границу отдохнуть от тягот Страны Израиля, имею я в виду всех тех, кто держится за эту землю.

Грайфенбах с женой собираются вернуться. Это рассказала мне их служанка Грация, а она получила открытку от госпожи Грайфенбах. Да и мне это известно из открытки, которую они написали мне. А раз они должны вскоре вернуться, пойду я посмотреть, как поживает их дом.

Их дом закрыт. Никто не вломился в него. Не знаю, у себя ли Гинат, или нет. Как бы то ни было, окно, что впустило Гемулу, закрыто. Когда вернутся Грайфенбахи в Иерусалим, все найдут на месте и в порядке.

Утром, когда взял я газету посмотреть, не пишут ли об их приезде, нашел я весть, что умер доктор Гилат. Я не знал человека с таким именем и не задержался на этом известии.

Но сердце мое дрогнуло, а коль сердце дрогнуло, жди напастей. Стал я прикидывать, а вдруг тут опечатка и «люди» вместо «наш» напечатали? Как пустишь худые мысли в голову, они сами не уйдут. Снова взял я газету и увидел гордый и недвусмысленный «люди» в имени покойника, но глаза, что видали «люди», — видели «наш», как будто провалился «люди» и стал «нашем». Стало это меня беспокоить, встал я и вышел на улицу.

Посмотрел я на объявления на заборах и не нашел сообщения о его смерти. Гинат постов не занимал и в городе известен не был, а потому никто не стал бы сообщать о его смерти в больших объявлениях. Но другим образом стало мне известно, что он умер и как он умер.

Начну сначала. Брожу я по улицам и все думаю: если Гинат, почему написано Гилат, а если Гилат, то почему щемит сердце. Повстречался мне старый Эмрами, он шел, опираясь на свою маленькую внучку. Спросил меня Эмрами: идешь на похороны? Я кивнул и сказал ему: иду на похороны. Снова заговорил он: странное это происшествие — женщина, что не вставала с постели, нашла свою смерть на крыше. Долго я глядел на него, пытаясь понять, что он говорит. Снова заговорил он: неисповедимы пути Господни, и кто постигнет их? Человек рискует жизнью, чтобы спасти душу во Израиле, а в конце концов сам падает и разбивается. И вот мы не покойника провожаем в последний путь, но двух покойников, провожаем жену Гамзо и провожаем доктора Гината.