Читать «До Берлина - 896 километров» онлайн - страница 6

Потом нам удалось на окраине отыскать штаб 63-й гвардейской танковой бригады. Ее командир полковник Фомичев был в одном из батальонов, где руководил боем. Начальник же штаба, худой человек, с землистого цвета лицом, был так измотан, что засыпал над картой. Даже, кажется, не очень и понял, чего мы от него хотим и о каком танке «Гвардия» идет речь. Помог нам молоденький офицер связи, прикативший на мотоцикле из района боев. Он, оказывается, как раз уточнял материалы к наградному листу экипажа и подтвердил, что действительно шесть дней «Гвардия» вела бой и действительно подбила и подожгла шесть или семь машин. Вчера и сам этот танк был подбит. Командир танка Додонов погиб. Башенный стрелок Мордвинов и водитель старшина Сурков ранены. А Марченко умер уже в госпитале. Порывшись в планшете, лейтенант отыскал и адрес медсанбата.

Мы, разумеется, покатили в медсанбат, который шикарно развернулся в помещении львовской клинической больницы, где каких-то два дня назад располагался немецкий офицерский госпиталь. На высокой пружинистой кровати лежал весь забинтованный старшина Сурков. Смуглое остроскулое лицо его чернело в свежей повязке, как уголь на снегу. Казалось, что в нем, тяжело раненном, не погасло еще нервное напряжение нечеловечески трудных дней, которые он провел в боях, почти не вылезая из раскаленной солнцем машины.

— …Сашко-то Марченко, радист наш, он здешний был, львовский… Так его немец еще там, в этом самом горсовете… из автомата подрезал. А без него мы — как слепые без поводыря… Суемся туда, сюда. Путь, можно сказать, гусеницами прощупывали. Однако… хоть и без поводыря, сложа руки не сидели… Дали им дрозда… Ну и они нас вчера подковали. Ни фига, семь один в нашу пользу…

Речь его потеряла две трети своей красочности оттого, что некоторые слова, которые Сурков, великий знаток русской словесности, остервенело выкрикивал, пришлось заменять многоточием. Но все же нам удалось уточнить картину этого замечательного и, может быть, единственного в своем роде боя.

Мы взялись было выуживать из Суркова подробности, но женщина-врач, суровая старуха с басистым голосом, выставила нас из палаты: раненый недавно оперирован, он в тяжелом состоянии, его нельзя утомлять.

— Так поправляйтесь, старшина.

— Я что, на мне… все как на кошке заживет. А вот Сашко Марченко да лейтенанта нашего нет. Они… — И тут на загорелом скуластом лице появились и побежали в бинты две крупные слезы.

Корреспонденцию "Флаг над ратушей" я писал в редакции дивизионной газеты. Маленький редактор по мере сил мешал мне писать, подсовывая под нос все новые и новые материалы. Он был страстно влюблен в свою дивизию, в ее людей и требовал, чтобы я обязательно прочел еще какую-нибудь заметку или очерк, где эти люди были им воспеты. Он, искренне помогавший мне в поиске танкистов, как мне кажется, все-таки жалел, что писал я не о людях его славной дивизии, а о танковой бригаде, действовавшей в составе Уральского добровольческого корпуса 4-й танковой армии.

В заключение оказалось, что и сам этот капитан — любопытная личность. Вечером перед прощанием он сменил засаленную гимнастерку на новенький китель, и я не без удивления увидел на нем орден Славы и две нашивки за ранения — красную и золотую. Оказалось, что этот энтузиаст военной печати с мальчишеских лет был рабкором в многотиражке одного из харьковских заводов, стал ее редактором, в войну пошел в ополчение. Был определен в полковую разведку. Отличился, вынеся на плечах командира, раненного во время поиска. Только потом уже, выйдя из госпиталя после второго тяжелого ранения, вернулся к профессии журналиста.