Читать «Как стать успешным пикапером. Примеры в четырех реальностях» онлайн - страница 96

Я запомнил этот семинар благодаря одному ученику. Парень как парень. Одна особенность — у него нет одной ноги. В смысле, протез. И он ходил на семинар с костылем таким характерным. И на полевые занятия ходил. Но после первого полевого подошел ко мне и сказал, что ему ходить тяжело, устает нога, и ему больно. И что, пожалуй, этот семинар не для него, потому что ему сложно.

Я посмотрел на него, и отобрал костыль. И сказал, что ходить надо. Через боль, дерьмо из ушей, и слезы. И дал пинка, чтобы в поле пошел быстрее. И он пошел. Не так, чтобы быстро, не то, чтобы с энтузиазмом, но пошел. И ходил все эти дни без костыля.

А на обратной связи в конце семинара он сказал, что его пытались отучить от костыля в течении трех лет лучшие психотерапевты города. Честно говоря, это для меня было самым большим достижением как тренера.

Хорошая история? Но это еще не все.

В одной московской группе у нас учился парень, у которого обгорело две трети лица. В смысле сильно очень. Прямо так скажем — не красавец. Но он работал, делал задания, учился. И там, где обычному парню нужно было сделать один маленький шажок, он впахивал как проклятый. Он потратил гораздо больше времени, сил, набил себе дикое количество шишек. И у него в итоге все получилось. За что заслужил большое уважение.

«невозможно» — это слово, которое придумали неудачники, чтобы оправдать свое бездействие.

* * *

Вы таки будете смеяться, но я вырос в советском союзе. Я помню продукты по карточкам, и у меня до сих пор валяется «карта москвича» с фотографией, которая была нужна для того, чтобы хоть что-то купить в магазине.

Про те годы у меня есть одно общее впечатление — серость и убогость. Во всем. Когда джинсы «варенка» были пределом мечтаний, а кроссовки были предметом роскоши. Честно говоря, от этого ощущения я до конца избавлялся долго.

Сначала появились первые магазины с одеждой и игрушками. Потом их становилось все больше и больше. Потом я начал зарабатывать весьма приличные деньги, и мог позволить себе покупать вещи уже в магазинах, потом я распробовал качество именитых марок.

Потом магазины поменялись. Потом поменялось мое отношение к вещам — я стал их покупать просто потому, что они яркие, красивые, и что самое главное — моего размера. Из моего шкафа во все стороны лезли Just Cavalli, D&G, Ralph Louren, Versace и так далее. Я не мог наиграться этим всем — особенно когда на распродаже видел хорошие итальянские джинсы за сто долларов. Что делать — трудное детство и прибитые к полу игрушки. И это не ирония — я жил в коммуналке лет до восьми или девяти, точно уже не помню.

Но в один момент времени я остановился. Я вспомнил, что мне нужно и понял, что этого у меня с таким запасом, что дальше некуда. У меня кончилось место и в шкафу, и в комоде.

И я принял волевое управленческое решение: ввести квоты на одежду. Например, 6 курток на все сезоны и не больше 15 сорочек. Правило оказалось интересным. Теперь, чтобы купить одну вещь, я должен (для соблюдения квоты) выкинуть другую. А когда думаешь, какую из числа любимых десяти футболок ты выкинешь сегодня вечером, необходимость в новых шмотках резко отпадает.