Читать «Отгадай или умри» онлайн - страница 58

И еще один вопрос, на который Тополянский не находил ответа: если со всем этим как-то связан Мудрик, почему из высших эшелонов прокурорской (читай – его) власти прошла четкая команда копать что есть мочи?

Стемнело. На заднем сиденье клевал носом изможденный Фогель. Видно, организм уже не справлялся со стрессами и спасался, отключая сознание. Вадик Мариничев восседал как ни в чем не бывало, с любопытством глядя на мелькающую за окном люминесцентную Москву. Тополянский наблюдал его в зеркале заднего вида. Хорош парень. Сообразителен, невозмутим, неутомим. Может сделать карьеру. Но юноше придется расстаться с некоторыми иллюзиями. Кажется, он искренне верит в силу правовой системы. И, похоже, неважно пока ориентируется в тех политических координатах, без учета которых, увы, некоторые дела не могут быть расследованы успешно или же успех будет чреват ба-а-альшими личными неприятностями.

Тополянский решил продержать Ефима Романовича взаперти еще одну ночь и принять решение по итогам завтрашнего доклада руководству. Доклад не сулил ничего хорошего. Весьма вероятно, что завтра примут решение по нему самому и завершится его профессиональная карьера. Он внутренне готов был к такому исходу, тем более что усталость, накопившаяся за последние годы, дала о себе знать как никогда именно на этом головокружительном, невразумительном и крайне странном деле.

Было и еще кое-что тревожное. Вадик, пребывавший в добрых отношениях с девушкой из пресс-службы прокуратуры, выяснил, что за последних два весьма бурных для оперативной и следственной бригады дня о деле не появилось ни строчки даже в желтых, деполитизированных изданиях. Как в рот воды набрали. Это был симптом. Вероятно, кто-то этой воды залил им в глотку (остренькая ассоциация!) и приказал захлопнуть пасть. Это никак не вязалось с первоначальной, так и не отмененной командой руководства распутывать по полной программе, без оглядки на лица. Опять нестыковка, опять нестандарт!

Фогель очнулся и тупо спросил:

– Куда мы едем?

– Как куда, Ефим Романович? Я же объяснял – в безопасное место, в наше убежище, – как можно более безмятежно ответил Тополянский, полуобернувшись к виновнику всех своих бед и проблем. – С вами останется Вадим. И только до завтра… А завтра домой, к жене, детям…

Тополянский осекся, поняв, что допустил бестактность. У Фогеля один сын, он далеко, и не стоило бы так…

– Я больше не желаю прятаться, скрываться, спасаться, я хочу домой сейчас, и будь что будет, – неожиданно спокойно и твердо произнес Фогель. – К тому же, уверяю вас, на этой вашей партизанской заимке не менее опасно хорониться, чем в любой из московских квартир или подворотен. Мы все как на ладони. Мы пешки на шахматной доске. Нас передвигают, пока мы нужны живые. Те фигуры, которые в этой партии были обречены, – их уже съели.