Читать «Отгадай или умри» онлайн - страница 24

Гарантом незыблемости этой несколько своеобразной и абсолютно суверенной демократии выступал Федеральный комитет правопорядка. Его молодой, сорокасемилетний глава Федор Мудрик, ближайший сподвижник и, как настойчиво внушала пресса, близкий друг президента, главенствовал, напомним, над всей силовой и правовой армадой страны. Согласно недавней поправке к Конституции, он не входил в правительство и подчинялся исключительно и только президенту-председателю. Но, по слухам, которые мало кто решался распространять, президент никак не вмешивался в дела своего соратника, потому что вмешиваться было поздно: на вопрос, кто над кем и кто реально правит страной, каждый из этих двух достойнейших людей имел свой ответ. И эти ответы не совпадали.

Тополянский служил в столичной прокуратуре. Она, конечно же, входила в число наиболее грозных подразделений ФКП. Лишь необходимость соблюдать в угоду брюзжащему Западу эти вздорные формальности римского права вынуждала тратить изрядные средства на содержание явно избыточного по численности, многотысячного судебного корпуса и не разгонять к чертовой матери эту коллегию демагогов-адвокатов. В идеале механизм работал бы живее и эффективнее, поскольку в девяноста девяти случаях из ста обвинительное заключение прокуратуры, неуязвимое для нападок либеральных болтунов-адвокатов, все равно текстуально воспроизводилось в приговоре суда и принималось к исполнению пенитенциарной системой.

Алексей Анисимович Тополянский считал себя тщательно замаскированным противником сформированного режима. Человек хорошо образованный, потомственный юрист, знавший три языка и любивший в кругу друзей козырнуть цитатами из Шопенгауэра и Пастернака, старший следователь по особо важным делам Тополянский подошел устрашающе близко к пенсионному возрасту. Пенсии боялся отчаянно, не представляя себя вне любимого дела. А потому маскировал и камуфлировал свою оппозиционность с такой искусностью, что в последнее время все чаще и сам забывал о своих убеждениях. Потому и слыл надежным, лояльным профессионалом, которому все, кроме конкретного уголовного дела, абсолютно по фене.

И вот он сидит в своем комфортно продавленном кожаном кресле, слушает весьма толковый доклад долговязого умницы Вадима и понимает, что судьба-индейка не уберегла на склоне карьеры.

Под жестким нажимом начальства он изменил своему принципу и приступил к аналитической работе, не дожидаясь результатов основных экспертиз.

Вадик разложил пасьянс из тех карт, которые на сей момент составляли далеко не полную колоду. Что же выходило…

Некто Фогель Ефим Романович, шестидесяти лет от роду, внештатный составитель кроссвордов, не замеченный ни в чем предосудительном, не значащийся ни в одной оперативной сводке, не проходящий ни по одной базе милиции и спецслужб, не фигурировавший даже в уличных или бытовых инцидентах, не состоящий ни в одной из трех партий и даже ни в одной общественной организации, не уличенный в дружеских или товарищеских связях ни с одним из подозрительных членов нашего гражданского общества, – этот Фогель аккурат под день своего юбилея запускает по электронной почте в редакцию крупной газеты издевательскую пакость, унижающую честь и достоинство всесильного руководителя державы.